— Поздравляю с премьерой! Жалко, что с нами нет Лизы.
— Рита, кто этот человек? Ты его знаешь?
Дыхание мешало ему говорить. Казалось, легкие подступили прямо к горлу, распухшие и тяжелые, будто он только что наглотался тумана.
— Ты о ком?
— «Вот приближается мой могучий соперник», — начал Донатовский и прервался.
Он обернулся снова к залу и замер.
Его не было!
— Кос-тя…
Повернувшись к ней, он попытался сказать что-то, но губы не слушались.
— Что с тобой? Да что это с тобой, Костя? Какой могучий соперник?
Встревоженное лицо Риты плавало в тумане. Он прошептал:
— О господи! Рита…
Потом опять обернулся, пытаясь найти странную фигуру, а еще больше — нащупать ускользающую нить.
Только там, в толпе уходящих, он увидел его спину и бросился вслед, еще плохо понимая, что он, собственно, хочет сделать.
* * *
— Цвета в театре — траурные. Чехов, которого он ставит, экзистенциален не хуже Сартра! Знаешь, у меня вообще такое впечатление, что вся жизнь господина Донатовского — «in memorium». Флаг Смерти гордо развевается на этом кораблике, но не в качестве «веселого роджера», а как придание смысла жизни. Может быть, это просто результат патологического страха перед неведомой Вечностью, а может, и бредово-маниакальная страсть? Я бы не стала снимать его с нашей «доски почета»! Хотя временами у меня возникало подозрение, что это лишь игра. Кстати, он уникальный актер! Что, как ты понимаешь, с одной стороны, меня восхищает, а с другой — напрягает. Не разыгрывает ли сей муж предо мной определенный спектакль, зная куда больше, чем хочет показать? Опять же, судя по Лизиному поведению, она хорошо знала своего убийцу, доверяла ему, а Донатовский подходит под эти характеристики, как никто другой!
— Хорошо, я принял и Донатовского. Насколько я знаю, ты посетила сестрицу?
— Сестрица со мной разговаривать отказалась. Попросту захлопнула перед моим носом дверь. Сослалась на Ванцова. Посему мои подозрения на ее счет еще туманны, как погода. Я хочу узнать сначала, что она наговорила нашему Лешеньке. А уж потом я буду ее классифицировать. Хотя мне она показалась изрядно напуганной и агрессивной. Опять же возникает логичное предположение, что такое может произойти с каждым из нас, когда погибает близкий человек. Поэтому, Андрей, я не могу ничего о ней сказать в данный момент. Я бы тоже не пожелала вести задушевные беседы с кем бы то ни было в этаком плачевном состоянии!
— И все-таки я бы за ней последил, — резюмировал Лариков.
