- Разве уже утро? - Отказываясь верить в это, Остин плеснул водой себе в лицо.
- Боюсь, что так, - откликнулась Моника, плавая в обнимку с ним. Он поцеловал ее.
- Я не слишком злоупотребляю твоим гостеприимством?
- Я немного устала, - зевнула она.
Он вынес ее из воды на руках и предложил:
- Тогда пойдем в дом и поспим пару часиков.
- Нет! - отрубила она. Как объяснить ему, что ни один мужчина не переступал порога ее хижины с тех пор, как навсегда уехал дедушка? Даже Тед Мартин не проводил там ночи с ее матерью. Для Моники ее дом был как святыня. Позволить Остину переступить его порог - значит расстаться с частичкой своей души. Отдать Остину свое тело - это одно, но отдать ему душу - совсем другое.
- В чем дело? - спросил он, все еще пребывая в веселом расположении духа и не заметив, как хозяйка хижины нахмурилась. - Боишься, что в доме беспорядок?
Моника нагнулась за одеждой и свернула ее в клубок.
- По-моему, тебе лучше уйти.
- Моника, что случилось? - спросил он с беспокойством в голосе. - Я чем-то тебя обидел?
- Нет.
- Тогда почему ты хочешь, чтобы я ушел?
- Тебе сегодня работать. Так же, как и мне.
- Я понимаю, но пара часов сна нам обоим придаст силы. - Он попытался ее обнять, но она встретила его ласку сдержанно. Что-то здесь не так.
Моника хотела отступить на шаг, но Остин не разжал рук вокруг нее.
- Ты все осложняешь, Остин.
- Что я осложняю, желая всего лишь держать тебя в объятиях во время сна?
- Я ни с кем раньше не спала.
- А тебе не приходило в голову, что это может быть очень приятно? - Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. - Возможно, это понравится тебе еще больше, чем занятия любовью.
Разве такое можно представить? Каким чарам она поддалась, позабыв с Остином о времени и пространстве? Хуже всего то, что она знала со всей определенностью: стоит ему коснуться ее груди - и он вновь пробудит в ней желание.
От одного лишь взгляда на Остина она испытывала плотское томление. Как же такое произошло? Наверное, ей на роду написано стать жертвой страсти, как и ее матери.
Можно сопротивляться гипнозу его глаз, но как противостоять дурманной силе поцелуя, а он применил и то, и другое, чтобы покорить ее. Она так же слаба, как бабушка или Роза.
- Это невозможно, - наконец произнесла Моника.
- Надеюсь, ты прогоняешь меня не из-за того, что я плохой любовник? спросил он с искушающей улыбкой.
- Нет, - ответила она, не сводя с него глаз.
- Слава богу, - сказал он и наградил ее глубоким поцелуем. Прохладный ветер с озера струился по ее спине и ягодицам. Она обхватила Остина за талию и прижалась к нему грудью, разжигая его страсть. Он со стоном сдавил ладонями ее округлые бедра, чувствуя новый приток любовных сил. - Я начинаю понимать, что ты имеешь в виду, - сказал он. - Если я не отправлюсь домой, ни один из нас не получит никакого отдыха. Нам нужно как-то поумерить свой пыл сегодня.
