— Если так, — тогда не надо мне ваших «Григорьичей», — ответил Журавленко.
— Ладно, — смирился дядя Миша. — Что ж это, Иван Григорьич, за приборчик?
— Вот, допустим, такой случай: сядет управлять машиной глупый человек, не так повернёт, отойдёт от линии архитектурного плана, а прибор сработает — и стоп! Не даст портить.
— Значит, надо делать, — посоветовал дядя Миша.
— Уйма времени на него уйдёт. Это работа тончайшего инструментальщика. Как же нам быть?..
Дядя Миша подумал и сказал:
— Дня через два приведу брата одного нашего каменщика, — подходящий мастер.
С этого, собственно, и началось вовлечение новых помощников в работу над моделью Журавленко.
Началось оно, когда не так уже много оставалось сделать, но требовалось ещё много тонкого уменья.
В воскресенье Маринка с Лёвой пришли к Журавленко и увидели там целый коллектив.
— Что это? — опешил Лёва.
Незнакомый пожилой маленький человек в очках с гордостью отчеканил:
— Общественная мастерская изобретателя!
— А как это было бы здо́рово! — сказал Журавленко.
— Почему «было бы»? — обиделся маленький очкастый мастер. — Это уже есть. Задумал человек такое дело… Кто поверил, идёт в свободные часы помогать, — не для денег, для радости.
Он поднял тоненький длинный палец и добавил:
— Я при том не присутствовал, но ручаюсь: дьявол выдумал эти деньги. Скорее бы их и вовсе не было! Для них вы, Иван Григорьевич, старались? Много к вам за это время сотенных приплыло?
— Уплыло, — сказал Журавленко, да вдобавок ещё озорно пропел: «Всё, что было — всё уплыло!»
И видно было, что он не огорчён этим, а вроде бы даже удовлетворён.
Лёва никогда не слышал, чтобы Журавленко так пел, никогда не видел его таким весело озарённым. Раньше Лёве казалось, что Журавленко всегда, ну, чуточку холодно, что ли. Не так, конечно, как тогда, когда с ним говорил тот Розовенький — вон в каком пальто, а у него были плечи и руки голые, все в мурашках. Не так, ясное дело, и всё же — вроде бы холодно. А теперь этот холод будто растопили и человек весь потеплел.
И Лёва догадывался, что вот здесь, при нём, начинается что-то новое, совсем уж такое, какое должно быть в будущем…
Маринка стояла у порога и ревниво смотрела на незнакомых людей. Она опасалась, что из-за них для неё здесь места больше не будет.
А Михаил Шевелёв вдруг её попросил:
— Вытри нам тут почище.
Маринка мигом вытащила из заветного места, за книжными полками, свою тряпку, которой не раз вытирала уже здесь пыль, и с особым старанием протёрла стол, для того чтобы можно было на нём разложить мельчайшие детали прибора.
