— Как магия, ты имеешь в виду, — решила она, кивнув. Гарри кивнул в ответ и испытал облегчение, когда она улыбнулась. — У нас есть такие истории. Ты любишь комиксы?
Гарри знал, что такое комиксы, и ему нравилось, что в них много картинок, но еще он знал, что истории эти — выдуманные.
— Нет, мне нужны настоящие истории о людях, которые умеют исчезать.
— Это иногда называют телепортацией. Люди не умеют этого на самом деле. Но, может, ты говоришь о мифологии?
Гарри не знал, что такое мифология, так что просто кивнул и позволил провести себя к полкам в другой секции библиотеки, где все книги выглядели довольно старыми.
— Греческие боги иногда путешествовали таким образом, — сказала женщина и сняла для него книгу с полки, — еще есть некоторые мифологические существа, которые так могут — феи, эльфы и джинны.
Гарри кивал, пока она доставала с полок другие книги. Он не думал, что он греческий бог. Судя по тому, что она говорила, вытаскивая все новые и новые книги с полок, работы предстояло много.
Когда библиотекарь показала ему, как обращаться с указателями в книгах, и, слегка улыбнувшись, ушла, Гарри устроился читать, держа под рукой словарь.
ΩΩΩ
Книги подтверждали то, что сказала женщина: обычные люди не способны к таким вещам как исчезновения и магия, что исключало Гарри из их числа. Он подумал о своей жизни с Дарсли, чего старался не делать последние месяцы. Тогда с ним тоже случались странные вещи. Однажды волосы его учительницы стали синими. Игрушки Дадли ломались, когда Гарри злился на него особенно сильно, даже если Гарри и Дадли были от них далеко. После подобных происшествий Дарсли странно смотрели на него и шумно высказывались по поводу неестественности таких вещей. Может, они и были правы, может, Гарри и не человек. Может, это и правда было неестественным. Это бы многое объяснило.
То, что Дарсли могли быть правы, выбило Гарри из колеи. Он попытался перестать думать о них, как раньше, но не мог выкинуть их из головы. Когда он был младше, он ждал, что отношение Дарсли к нему изменится, он в конце концов понравится им — но в последний год перед случившимся на пикнике он смирился с правдой.
Гарри им не нравился, и не сможет понравится никогда. Он знал, что в других семьях к детям относятся иначе, и винил в этом Дарсли. Он всегда надеялся, что кто-то другой придет за ним, кто-нибудь, кто не будет таким ужасным.
Мысль, что Дарсли, возможно, были правы, говоря о его ненормальности, раздражала. Он на самом деле был не человек — урод, портящий их нормальные, счастливые жизни.
