Я вышла на балкон. Отсюда хорошо было видно море, и в другое время я бы с удовольствием им полюбовалась (из окон моего дома видны только горы). Но сейчас лишь мельком взглянула на слепящую водную гладь и занялась разглядыванием обстановки на самом балконе. Слева от выхода, у стены стояла раскладушка со смятой постелью, на полу под ней – пепельница с одним окурком и мужские тапочки. Вдоль перил, на их же уровне, не выше, натянута тонкая верёвка для сушки купальников, не сразу заметная.
Во мне вдруг проснулся азарт мелкого сыщика. Взгляд мой упёрся в раскладушку. Всё дело в ней, конечно. Не окажись здесь эта чёртова раскладушка, ничего бы не случилось, потому что тогда Саша лёг бы спать в комнате, на нормальной кровати и даже, если встал бы ночью покурить… Стоп. Встал покурить. И что? Сел верхом на перила? Зачем? Во–первых, неудобно, а во–вторых, где же в таком случае сигарета, где окурок? Внизу, на клумбе его нет, это я от мужиков знаю, осматривавших место происшествия. Но вот же он, лежит себе спокойно в пепельнице под раскладушкой, значит, курил Саша лёжа (для этого‑то удовольствия – курить лёжа – он и запросил себе раскладушку на балкон) и докурил до конца, загасил. Тогда зачем же он вставал? Или он вообще не ложился? Нет, судя по окурку в пепельнице, ложился, иначе, если бы стоя курил, выбросил бы окурок на клумбу, так все мужики делают. Значит, они с Лёлей выпили, он покурил, и они легли спать, она – в комнате, он – на раскладушке. Нет, не так. Мужики внизу сказали, что когда ночью вошли сюда, Лёля спала здесь, на балконе. Ерунда какая‑то получается. Две кровати в комнате стоят пустые, а они вдвоём на раскладушке? Она не должна была здесь укладываться. Да, ну и что? Не должна, а захотела лечь с ним и легла, ничего особенного, вряд ли он возражал, они оба маленькие, худенькие, вполне могли поместиться. Значит, они легли на раскладушку вместе, или сначала он лёг, покурил, а потом она к нему пришла и тоже прилегла. И что дальше?
— Лёля, — сказала я, заглядывая в комнату. – Ты где обычно спишь, у стенки или с краю?
Лёля лежала и смотрела в потолок.
— Он у стенки, а я с краю.
Я так и думала.
— А этой ночью ты где спала, на балконе или в комнате?
Зачем я спрашиваю, ведь знаю уже, что на балконе.
— В комнате, — сказала Лёля. – На этой кровати.
Бедная Лёля, совсем ничего не помнит.
— А дома вы на чём спите?
— На диван–кровати, — сказала она и всхлипнула.
— А вот скажи, когда Саша дома ночью вставал, он как… перелезал через тебя или, знаешь, как некоторые делают: встал на ноги и — тюх, тюх по постели, а в торце дивана сошёл на пол, нет?
