Дети солнца | страница 2
В обоснование этого тезиса один из моих приятелей, по национальности абхаз, свободно говорящий на русском, абхазском и украинском, сказал следующее:
— Потому что Сочи, слава Богу, пока ещё в России! А вот где все остальные? Где Ялта вместе с Евпаторией? Где Гагра с Пицундой и где, наконец, Батум?
— За границей! – ответили мы, и, не сговариваясь, устремили грустный взгляд к горизонту, за которым скрывались где‑то в морской дали все вышеперечисленные города.
— И о чём только эти писатели думают?
Всё более или менее продвинутые писатели живут в Москве, а в Сочи, если и бывают, то на кратковременном отдыхе и уже после того, как наваяют за зиму очередной роман из столичной жизни, и надо же им после этого как следует расслабиться и оттянуться. Своих же писателей в нашем городе нет, если не считать одной всеми уважаемой поэтессы преклонных лет. Да и может ли нормальному человеку прийти в голову заниматься каторжным литературным трудом в городе, где даже дети, отвечая на вопрос, кем они хотят стать, когда вырастут, отвечают: «Отдыхающими».
Последним из писателей, кто жил, писал и умер в Сочи, был Николай Островский. Дело было очень давно, в 1936 году, да и роман «Как закалялась сталь» написан хотя и в Сочи, но, строго говоря, немножко не про то. Тем не менее, благодарные сочинцы до сих пор содержат музей–квартиру единственного дорогого их сердцу писателя – в переулке, разумеется, носящем имя Павла Корчагина, по соседству с библиотекой имени, естественно, Николая Островского. Мало того, они ещё ухаживают за гранитным горельефом на углу Курортного проспекта и улицы Театральной, изображающим голову писателя с большим, выпуклым лбом, а по праздникам носят цветочки к бронзовому памятнику в сквере у кинотеатра «Стерео», где он, напротив, изображён в полный рост (раза в три преувеличенный), в красиво развевающейся шинели, весь в движении, правда, немного паралитическом.
— Жизнь даётся человеку один раз, — любят повторять мои приятели, – и прожить её надо в Сочи!
Последнее слово произносится обычно хором, после чего неизменно следует тост за наш замечательный город и его жителей, то есть – за нас.
— Я конечно, не Островский, — сказала я, отхлебнув для куража то ли «Каберне Мысхако», то ли «Божоле» розлива 1999 года. – Но вообще‑то могу попробовать написать что‑нибудь такое… про наш город. Если, конечно, вы мне поможете.
— А сколько нужно? – поинтересовался тот из моих друзей, кто ближе других к коммерческому банку «Сочи».