Эйта встала и стремительно вышла на улицу. Луна была ещё не совсем полной, ну да это не помеха. Девушка положила нож на землю, старательно стрясла на него остатки земли, что после умруна на руках да одежде остались. И принялась шептать, призывая в помощь богов: Мать Землю и отца Небо.
— Пусть твари этой по заслугам её будет. Пусть исчезнет из его жизни то, что любит он больше всего на свете, пусть семья его сгинет, чтобы понял он, какого это…
Нажелав несчастному кентавру всего чего только можно, Эта отправилась спать и засыпала она с улыбкой. Пусть не всё, что бы ей хотелось, исполнится, но всё же совсем от её пожеланий твари этой уйти не удастся.
Утром Эйта собирала одежду для стирки и вытащила из кармана волосок, что у княжны Милады с подушки подобрала. Она старательно закрепила его у печи, чтобы знать, коли больная не поправится. Эйта не сомневалась, умри Милада, князь с ней церемониться не станет. Значит, надо будет меры принимать или уходить отсюда. Только вот куда ж ей идти? Эйта взглянула на своё отражение в начищенной до блеска сковороде и поправила волосы. Да, теперь она сильно от себя самой семилетней отличалась, хотел бы узнать не узнаешь, куда уж призракам её распознать? Хотя… привидения они ж не люди, им в некоторых вещах больше людей ведомо. Но да то Поляновских теней не касалось, их уже ничего не касалось. Эйта тяжело вздохнула.
— Эйта, ты дома? — раздалось снаружи.
— Здравствуй Улеб, — девушка вышла на крыльцо и улыбнулась гостю.
— А я вот забежал узнать как ты в город сходила.
— Сходила, — Эйта вздохнула. — На Миладе ещё одно проклятии было, моё его действовать заставило, — Эйта присела на крыльцо, приглашая Улеба сесть рядом.
— Эка оно, — крякнул мужчина. — И что ж теперь? Помрёт княжна?
— Может помрёт, а может и нет, не знаю. Я что могла сделала, что дальше будет только богам ведомо.
— А кто ж её так, ну кроме тебя? — поинтересовался оборотень. — Она вроде девка не злобивая, люди её любят.
— То из‑за мужика, не знаю я точно кто, но кто‑то близкий, уж больно тошно ей стало, когда поняла от кого «подарочек».
— Но ты ж сняла? Ты ж ей помогла как‑то, да? — с надеждой спросил Улеб.
— Помогла, — кивнула Эйта. — А ты чего за неё так печёшься?
— Да просто, жалко девку, молодая ведь совсем.
— Жалостливый ты, — Эйта усмехнулась и поднялась.
— Есть немного, — с улыбкой согласился оборотень. — Мне вот и тебя жалко. К людям бы тебе.
— Может и уйду, — Эйта вздохнула. — Вот коли помрёт Милада, тут мне точно жизни не будет, придётся убегать, будто татю какому.
