— Ты вспомнил? — спросила она у него, но ответить мальчишка не успел, мать захлопнула дверь. И хоть та и была призрачной, ударила больно. Едва сдерживая рыдания, Эйта бросилась в сторону леса.
— Эй, — окликнул её голос. Девушка обернулась. На краю села стоял её старший брат. — Эй… Добронега, — произнёс он нерешительно. — Ты правда Добронега? — спросил мальчик, когда Эйта вернулась к черте, которую он пересечь не мог. — Наша Добронега?
Девушка кивнула.
— А ты Елька, а батю Лютом звали, хотя он вовсе и не лютый был.
— А почему ты… такая? — Ельке тяжело было найти подходящие слова.
— Потому что со дня нападения кентавров больше десяти лет прошло. Это вы тогда погибли и потому не меняетесь, а я живая, я выросла.
— Ты красивая стала, — критически оглядев сестру, заявил мальчишка, но за его насмешливостью стоял испуг.
— Вам надо просто вспомнить, — тихо сказала Эйта.
— Елька, — к мальчишке бежала мать, а за ней и односельчане. — Елька, уходи от неё, слышишь, она больная.
— Если мы умерли, то как ты нас видишь? — мальчишка и не думал слушаться.
— Я ведьмой стала. А вы призраки. Ты ведь тут встал, потому что дальше идти не можешь. И остальные не могут. Но вы предпочли всё забыть, потому и торчите на земле, хотя давным–давно должны быть у Отца Небо. Надо просто вспомнить и очень захотеть уйти. Вас там уже ждут и батя, и дед с бабкой, и остальные, кого тут с вами нет.
— Елька, — мать Эйты добежала до сына и закрыла его собой. — Пошли отсюда.
— Просто вспомните, — Эйта не собиралась возвращаться за заветную черту, потому что теперь это было чревато. Защититься от такого количества злых призраков она могла только одним способом, развеяв их, а это означало конец. Полный и бесповоротный. Развеянная душа в небытие уходила. — Это больно, но только это выход, слышите.
— Добронега, — Елька вырывался, но на помощь его матери пришли соседки и мальчишку волоком тащили прочь. — Я вспомню, обещаю.
— Увидишь батю, скажи ему, что я люблю его. И вас всех люблю, — крикнула девушка и побежала к снова кажущемуся спасительным лесу.
Подходя к дому Эйта больше не плакала, наплакалась она у родной деревни, но видеть никого не хотелось и поэтому, заметив князя и Егора, ожидающих её у калитки, девушка тяжело вздохнула.
— Здравствуй, ведьма, — князь поднялся. — Долго же ты себя ждать заставляешь.
— Я тебя не звала, — холодно ответила девушка, заходя во двор и затворяя за собой калитку, но князя это не остановило. Он вошёл следом.
