— Она что, всем с тобой делится? — холодно поинтересовался Еремей.
— Да не делится она, просто я не полный дурак, кое‑что сопоставить могу. Здрав будь, княже, — Улеб слегка поклонился, совсем слегка, как ровне, князю кланяясь, ниже положено спину гнуть.
— И тебе не хворать, — буркнул в ответ князь, он сел на коня, но потом, подумав, спрыгнул обратно на землю. Егор собрался последовать за ним, но Еремей остановил его. — Домой поедешь, скажешь, что задержусь я у колдуньи, — велел он.
— Но как же, княже? — ахнул парень. — Опасно ведь.
— Ничего, не первый день на свете живу. Поезжай, а не то дома волноваться будут.
Конь танцевал под Егоркой, но тот всё никак не мог решиться уехать. И не только опасность, угрожающая князю, его волновала, боялся он, что без него князь с Эйтой договориться не смогут. Уж больно вспыльчив князь Еремей, да и Эйта ему под стать.
— Езжай, не трону я твою ведьму, — угадал его мысли князь.
— Я туда и сразу обратно, — пообещал Егор. — Продуктов привезу, — поспешно добавил он, заметив нахмурившиеся брови собеседника.
— Боишься что оголодаю? — усмехнулся Еремей.
— Кто знает сколько ждать придётся, — уклончиво ответил парень.
— Езжай уже, — Еремей хлопнул коня Егорки по крупу, и тот припустил вглубь леса.
Эйта устала, она шла второй день почти без отдыха. На душе было погано. Разговор с Егором достал с задворок памяти, старательно там спрятанные, воспоминания о родных и доме. Эйта старалась запихать их обратно, но, промучившись ночь, поняла что не сможет. Тогда‑то она и решила сходить в Поляновку. Решила — и пошла, но дойдя до деревни, поняла что глупость сделала. Нет, призраки, деревню населявшие, были ей не страшны, но то была уже не её деревня. За прошедшее десятилетие дома обветшали и разрушились, устояли только самые крепкие, но и на них были видны следы беспощадного времени. Призраки кинули было на чужого, но, получив отпор, тут же как‑то потеряли к Эйте интерес, просто перестав её замечать. Девушка шла по улице и сердце её сжималось. Призраки не маялись тут, они жили. Жили ещё в том, счастливом времени. Они видели свои дома прежними, они видели соседей живыми, правда, кого‑то не было. Ну да мало ли, по делам уехали. И жили они один и тот же день вот уже многие годы. Так и болела дочка кузнеца, к вечеру ей становилось полегче, утром снова плохо, а к вечеру опять легчало. И призраки этой бесконечности одного дня не замечали. Они вполне счастливо существовали, отгоняя чужаков от родной земли. Эйта дошла до своего дома. Она глубоко дышала, потому что ей не хватало воздуха. В заросшем до невозможности дворе, носились братья, всё такие же, как были в день своей смерти, бегали, не замечая, стоящей у якобы забора гостьи. Эйта видела призрачный двор, такой родной и плакала. Из дома вышла мать, загнать мальчишек обедать.
