— Ты ошибаешься, – услышала она мужской голос и открыла глаза, удивляясь, что всё ещё жива. Была ночь. Над головой висело звёздное небо. Кромка воды древнего озера всё ещё касалась её ног. – Всегда есть другой путь, другой смысл, – снова услышала Плиора, подняла голову, огляделась. – Только нужно знать, куда смотреть, – сказал ей голос, и Плиора поняла, что он звучит прямо у неё в голове.
— Я что, спятила? – растерянно спросила она.
— Я знаю лишь, что ты всё ещё жива, – сказал ей голос.
— Да. Я вижу, что жива, – она поднялась на ноги. Возле берега под водой что‑то пульсировало, извивалось. – Так э то ты спас меня? – спросила она древнего осьминога. – Не знала, что ты умеешь разговаривать.
— Он не умеет, – сказал ей голос. – И он никогда не стал бы спасать тебя. Ему плевать. Впрочем, как и мне. Мы слишком стары для подобных сантиментов.
— Тогда кто меня спас?
— Ты сама.
— Нет.
— Признайся, ты ещё не готова умирать. К тому же ты всё ещё не знаешь, что будет там, за гранью. А без этого тебе сложно смириться со смертью. Ты – борец. И неважно кто растил тебя, и кто давал тебе жизнь. Рохи и люди… всё в прошлом. Ты та, кто ты есть.
— Ты прочитал мои мысли?
— Я прочитал твою жизнь.
— Абсолютно всю?
— Лишь то, что мне было нужно.
— А что тебе было нужно?
— Друг.
— Друг? – Плиора нахмурилась. – У меня не получается дружить.
— Сомневаюсь, что ты когда‑нибудь пыталась дружить с номмо.
— Так ты первородный? – Плиора нахмурилась ещё сильнее. – Разве вы не вознеслись? Не превратились в Амма?
— Я решил остаться.
— Почему?
— Потому что решил идти своим путём.
— И теперь ты живёшь здесь? В теле этого монстра?
— Мне здесь нравится. А тебе?
— Мне? – девочка огляделась, пожала плечами. – Здесь тихо.
— Ты не любишь тишину?
— Её любят рохи.
— Мне наплевать на рохов, я спрашиваю о твоих чувствах.
— Боюсь я жила с ними слишком долго, чтобы так просто было взять и плюнуть на них.
— Тогда тебе придётся научиться это делать.
— Чтобы стать как ты?
— Чтобы стать собой, – голос в голове стих, выдержал паузу, затем осьминог под водой зашевелился, протянул к девочке на берегу свои щупальца, словно желая проверить, доверяет ли она ему. Она доверяла. Доверяла тогда. Доверяла и сейчас в читальном зале института Рашилайи, пытаясь найти среди разрубленных останков тело мастера По, чтобы подарить ему ещё один шанс, ещё одну жизнь. Недолгую жизнь, но жизнь, которой будет достаточно, чтобы выполнить своё предназначение. Плиора перешагнула через пучок спутанных внутренностей, достала шприц и, встав на колени, воткнула иглу в его мёртвое сердце. Инъекция, над которой только начинали работать в этом институте, но которую много тысячелетий назад довели до совершенства номмо, заставила мастера По открыть глаза. Вернее не мастера По, а ту его часть, которой принадлежала голова. Он не дышал. Его плоть была мертва, но она всё ещё подчинялась ему.
