— Ты, правда, так думаешь? – Джейн рассмеялась, когда Кафланд сказал ей об этом.
— Слово флориана, – сказал он, впервые не чувствуя, что женщина смеётся над ним.
— Ты сказал флориана? – переспросила Джейн, и Кафланд увидел, как вспыхнули её глаза. – Не думала, что их можно встретить в нашем городе.
— Один из них прямо перед тобой.
— Вот как? – она прищурилась, обошла вокруг него, словно ища подвох. – Говорят, у вас два сердца, это правда?
— Правда.
— И там, – Джейн указала ему на пах. – Там тоже…
— Да.
— Ух ты… – она пытливо прикусила губу. – Говорят, ни один мужчина не сможет сравниться с флорианом в постели.
— А ещё в этом городе говорят, что флориане – миф.
— А это не так?
— Нет.
— Хорошо, потому что я люблю экспериментировать.
— Это должно что‑то значить?
— Кое‑что. А может быть даже чуть больше, – Джейн шагнула к окну, расстегнула широкий ремень своих кожаных брюк. – Не разочаруй меня, флориан, – сказала она, повернулась к нему спиной и упёрлась руками в подоконник. Из окна она могла видеть Страйкера. Его широкую спину. Он ждал её во дворе дома, сидя на мотоцикле. Джейн рассмеялась. Рассмеялась над всем миром. Затем затихла, начала негромко стонать… Потом она уехала. Села на мотоцикл, обвила ногами бедра Страйкера и, обернувшись, помахала рукой Кафланду. Никто не удержит эту женщину рядом. Кафланд знал это, но тешил себя надеждой, что с ним всё будет по–другому. Тешил, и знал, что это не так. Знал тогда, знал и сейчас.
— Все флориане – одно большое противоречие, – услышал он голос Плиоры, открыл глаза. За окном всё ещё была ночь. Ночь, в которой герои ловили монстров, а монстры пожирали героев. Философия Андеры, но какое дело ему – флориану, до этого города? Он родился в тумане, и он уйдёт в туман, но… но что‑то изменилось, что‑то в этой комнате, здесь, рядом с ним.
— Джейн! – он увидел её на грязном матраце у дальней от окна стены. Она лежала на спине. Обнажённая. Неподвижная. Глаза её были закрыты. Руки сложены на груди. Кафланд хотел подняться, подбежать к ней, узнать, жива ли она, может ли он спасти её, но ноги не слушались его, всё тело не слушалось его. Можно было лишь ползти, извиваясь, словно червяк на раскалённой сковородке.
— Ты знаешь, а в ней действительно что‑то есть, – сказала ему Плиора. Она стояла возле окна, наблюдая, как он ползёт к своей возлюбленной. – Что‑то вокруг неё… Словно аура к которой хочется прикоснуться. Снова и снова…
— Что… что ты сделала с ней? – закричал Кафланд, добрался до грязного матраца, схватил руку Джейн, прижал к своим губам. Рука была такой тёплой. Такой живой. – Не забирай её у меня, пожалуйста! – взмолился Кафланд. Из коровьих глаз снова хлынули слезы. – У меня больше никого нет.
