Шилов схватил статуэтку и протянул Дождю.
— От чистого сердца!.. Вы меня спасли, я не могу!.. — Шилов улыбнулся.
Из чугуна был отлит старик с веслом в лодке. Он замахнулся, чтобы сделать гребок, и застыл… Дождь молча смотрел на старика, не в силах шевельнуться. Точно холодок пробежал по спине.
— Что с вами? — удивился Шилов.
— Не дарите никому эту вещь, — грустно сказал Дождь. — Хорошо?
— Не понял… — У Шилова даже рот открылся от изумления. — Это же Касли!..
— Можно, я спущусь по лестнице, а то что-то знобит…
— Да-да, конечно!.. — Шилов проводил гостя, захлопнул дверь и долго, не понимая ничего, смотрел на старика с веслом.
Почти в то же время, когда стало плохо Шилову, Петр Иваныч входил в просторный кабинет первого зама начальника управления Сергея Прокофьевича.
Будучи человеком весьма осторожным, Черных посоветовался относительно Неверующего со своим начальником. Рассказав про телефонный звонок, он сообщил, что факт письма в горком не подтвердился и, скорее всего, это злой недоброжелатель из тех, кого прижимает главбух. Начальник управления выслушал и спросил:
— Ну, а… отношения-то сами есть?
— Отношения есть, — улыбнулся Черных. — Весь птицекомбинат говорит!
Начальник покачал головой.
— И жена есть?
— И жена, и дочь…
— Ну, так чего еще ждать? Когда действительно она письме напишет и на нас всех собак спустят?! Действуйте!..
И вот Неверующий сидел в кабинете Черных.
Сергей Прокофьич был человек мягкий, округлый, и все в его лице и манерах говорило об этой мягкости и округлости. Поэтому и разговор поначалу зашел о планах, трудностях, сверхнормативных запасах, — словом, о вещах производственных и обычных. Наконец Черных спросил:
— А как дома, все в порядке?
— В порядке, — улыбнулся Неверующий. — Дочь замуж собралась! Восемнадцати нет, а хочу, и все! А он парень вроде неплохой. Историю знает как пять своих пальцев! Особенно старинные времена. Воспитывался в те годы…
— Кто воспитывался? — не понял Черных.
— Да он, жених-то… Дождем зовут!..
У Сергея Прокофьича удивленно изогнулись бровки.
— Извините, не понял, в какие времена он воспитывался?
— В давние, в Италии. Был такой правитель во Флоренции — Козимо Медичи, а потом внук его Лоренцо, по прозвищу Великолепный. Ну вот, они дружили все…
— И сколько же ему лет?
— Ну, и выходит, что пятьсот! — Петр Иваныч рассмеялся, покрутил головой. — Забавники! И она туда же! Я, говорит, родилась в Венеции.
— Кто? — не понял Черных.
— Ну, дочь-то! И доказывают, черти! Она вот говорит: ей снится Венеция, будто идет по площади Святого Марка, заворачивает за Старые Прокурации, а там ямочка такая в ступеньке — и точно! И Мост Вздохов, и все, все сходится! А здесь, в городе, однажды заблудилась! Может, действительно мы жили когда-то еще?.. Кто знает!.. Мне тоже иногда снится совершенно незнакомая обстановка: и город, и дома. Захожу в дом и знаю: здесь лестница наверх, поднимаюсь, открываю дверь и могу с завязанными глазами взять любой предмет. Откуда такая память, а?.. Вот и Надежде часто такое снится! Видимо, что-то в этом есть!..
