— Ах! — с наслаждением вздохнула Сандра, оглядевшись вокруг.
Они остановились на минуту: Дамдир искал брод.
— Красота какая! — вздохнула Сандра. — Никуда я не хочу. Ни в Перхлонес твой, ни в Москву, ни даже в Монреаль на Олимпиаду не хочу. Останусь вот здесь. Буду только смотреть и дышать. Какой воздух, Тимочка! Прямо клубника со сливками!
Дамдир уже перебрался на другой берег речушки и крикнул оттуда, показывая, где следует перебираться.
— Двинули! — сказал Тимур. — Нам уже машут.
— Ну, двинули… — с вялым капризом отозвалась Сандра. — Ну, машут… А я, может спать, уже хочу… И вообще на утреннее построение наверняка уже опоздала.
Они подскакали к Черной Мельнице.
Стоя невдалеке от слива, уже спешившись, Дамдир, перекрикивая шум льющейся воды, говорил Тимуру:
— Я буду здесь, знай. Если буду нужен, пришлешь сказать: «Змея и Роза». — Затем трудно улыбнулся и коснулся одежды Тимура: — Мы благодарны тебе, знай. Великий День Возвращения… ты приблизил его. Ты и…
Он никак не назвал Сандру, только посмотрел на нее добрыми, вмиг повеселевшими глазами.
Тимур с Сандрой карабкались вверх по тропинке, к городу.
Вдруг требовательный, жалобный и обиженный крик раздался у них за спиной.
Следом за ними, явно не поспевая, торопился котенок.
— Мурзила! — восторженно возопила Сандра. — Бедненький ты мой! Вот! Весь мокрый даже… Какие мы с тобой все-таки редиски, Тимур, оставили мальчика ночью одного!
— Сам виноват, — хмуро отозвался Тимур, ревниво косясь на ласкаемого котенка. — Шмыгает, как дурак. Отсюда — туда, оттуда — сюда. Уследишь за ним, как же…
— Теперь я тебя никуда не отпущу! — сказала Сандра котенку, который, конечно же, уже мурчал у нее на руках. — Даже плавать вместе со мной будет. Понял?
— Гляди! — прервал ее Тимур. Утренний ветерок уже почти разогнал туман в низине, откуда они выбирались. На месте Черной Мельницы чернели руины.
— А что же это все-таки было… с нами? — тихо и пораженно спросила Сандра.
— То и было, о чем я тебе рассказывал.
— Хорошо хоть пончо оставили! — неожиданно переключилась Сандра. — Аккуратненько можно заштопать… — Затем, вспомнив, откинула полуоторванный лоскуток с груди, обрадовалась: — Уй! Смотри, Тимур! Уже заживает!
С полуомертвелым, жутковатым лицом Тимур шагнул, наклонился и поцеловал, вернее ткнулся губами в уже рубцующуюся рану чуть ниже ключицы Сандры.
— Бац! — совсем не оскорблено и нисколько возмущенно воскликнула девочка, стукнув для порядка Тимура по голове. И тотчас обомлела: — Тимочка! Что у тебя с головой?!
