…Задымили сигнальные костры на вершинах… Сигнальщики на башнях торопливо чертили факелами, эстафетой разнося во все закоулки страны заветные, мучительно жданные слова: «Великий День Возвращения»…
— Где этот мальчик? — спросил Даут. Даут был в седле. На окраине Кумрата роились воины, всадники выстраивались в боевые порядки. — Где этот мальчик? Сын рыбака… Далмата?
— Здесь!
Тимура подтолкнули к царскому стремени.
— То, что ты говорил… об Эрике и Десебре…
— Я слышал это собственными ушами, — быстро подтвердил Тимур. — Десебр сегодня к вечеру скажет свое решение. И решение будет не таким, каким бы тебе хотелось, царь… — сочувствующе закончил мальчик.
— Я знаю. Поэтому я говорю: это не должно произойти. Сделай все! Убей Эрику, если нужно, но это не должно произойти! — Он склонился с седла к уху мальчика и шепотом договорил: — Далмат! Мне нужен день и еще ночь, чтобы поднять народ и повести его на Перхлонес. Задержи свадьбу! Делай все, что хочешь, но свадьбы не должно быть! — Затем опять выпрямился в седле и обычным голосом спросил: — Сколько людей тебе надо?
— Нисколько. Во дворец им все равно не попасть. Пусть твои люди поскорее доставят нас в город.
— «Нас»?
— Меня и Сандру. Мы вместе привезли в Кумрат донесение Горгеса.
Сандра выступила из толпы, и Даут обомлел на мгновение:
— Эри… — начал он, но тотчас понял, что обознался. — Боги! Как она похожа на Эрику! — пораженно произнес царь. — Дамдир! — скомандовал он. — Ты проводишь их до Перхлонеса.
Подвели коней. Тимур и Сандра поднялись в седла.
— Я надеюсь на тебя, Далмат! — крикнул Даут. — Любая награда. Какую награду ты хочешь, сын рыбака?
— Никакой! — засмеялся Тимур, а потом с весельем в голосе прибавил, покосившись на Сандру. — Хотя… Ты обещаешь мне отдать в жены вот эту… девушку?
— Обещаю, Далмат! И обещаю быть гостем на твоей свадьбе!
Сандра фыркнула:
— Какое он имеет право? Тоже мне!
— Он, Сандра, великий царь Даут Мудрый! — засмеялся Тимур. — А царское слово — закон!
— Мы этих царей в семнадцатом году… в гробу видали… в белых тапочках…
— В семнадцатом, говоришь? — продолжал веселиться Тимур. — А в каком веке, случайно, не помнишь?
Этими репликами они перебрасывались, скача рядом, следом за Дамдиром.
…И снова — стремительный веселый галоп по долинным дорогам, и снова — мучительное преодоление горных осыпей и узеньких тропок, и снова — торопливым наметом, не теряя ни секунды, скорее туда, в Перхлонес!
Раннее летнее солнце уже освещало им дорогу. Туман косыми седыми крыльями реял в низинах. Горы переливались всеми оттенками синего. Сине-зелено, ясно, свежо и чисто было в мире.
