За ужином отец сказал, что пришло письмо из душницы.
— Ждут до конца марта или куррикулюм, или шар. Иначе договор будет аннулирован. «В нынешних непростых условиях для нас является недопустимым расточительством, чтобы ячейки оставались совершенно не занятыми» — и всё в том же роде. Я перечитал договор. Имеют право. — Он вздохнул, как будто собирался сказать что-то неприятное, но неизбежное. — Может, всё-таки?..
Мать, не глядя на него, покачала головой. Продолжала наливать чай, словно ничего не случилось. Так же спокойно сказала:
— Давай не будем опять. То, что написал Бурдыга, никуда не годится, сам знаешь. «Борец за гуманизм», «сложные внутренние противоречия»… если он ещё раз явится сюда, я спущу его с лестницы, этого козла. Если не поможешь, сама справлюсь.
— Пожалуйста, не начинай!.. Хорошо, хорошо, я согласен, Бурдыга слепил очередную агитку. Ну, он всегда такое писал, раньше ты не была против, но, — отец вскинул руки, предупреждая возражения, — ты в полном праве, я не спорю.
— Он шпионил за папой. Если отдать ему рукописи, мы их больше никогда не увидим. А напечатают они только то, что им будет выгодно.
— Сейчас речь не о рукописях, прошу тебя. Лена, нам надо что-то решить. Не Бурдыга — кто тогда? Давай сядем и напишем сами. Или кого-нибудь наймём. — Отец нахмурился и покачал головой: — Вот только за какие деньги…
— Пап, — вмешался Сашка, — а кто вообще их пишет, эти куррикулюмы?
— Да по-разному. Чаще всего нанимают хрониста и рассказывают ему всё, что помнят о человеке. Ну, дают ещё посмотреть фотографии, документы… Потом он пишет, это заверяют люди, которые юридически считаются самыми близкими, памятеобразующими. Если что-то не так, исправляют, конечно. И финальную версию отправляют в душницу.
— А про бабушку писал кто?
— Про бабушку, — сказала мама, — дедушка писал. Вообще-то, про обеих твоих бабушек и про второго деда тоже.
— Только он, — добавил отец, — был поэтом. А мы с мамой ни разу не писатели.
— Слушайте, — сказал Сашка. — Слушайте, а давайте так. — Он сам понял, о чём будет говорить, только когда начал. Ему не очень нравилась эта идея. Совсем не нравилась. Но мама… — А давайте я возьму и до декабря сделаю типа как бы черновик куррикулюма? А вы потом подправите. А?
Отец взглянул на него так, словно на месте Сашки вдруг оказался говорящий енот.
— А учиться когда?
— Да чего там учиться! — с деланным равнодушием махнул рукой Сашка. — Ерунда, до конца года ничего серьёзного уже не будет. Ну, там по геометрии немножко подтяну, а так всё в порядке, честно!
