Шар молчал. Дед молчал.
Сашка поднялся и встал прямо перед ним. Как делал это каждый вечер.
Потом взял с полки книгу, которую дед не успел дочитать, и открыл там, где вчера остановился. Сел, зажёг настольную лампу.
— «Пламя свечей дрожало на ветру. За окном хлестал ливень, по-осеннему равнодушный и, казалось, бесконечный. И пламя, и дождь завораживали. Сулили покой.
Даргин понял вдруг, что пялится на Пандору Эммануиловну, не осмеливаясь верить в услышанное.
— Но как же?..
— Ах, милый мой, — улыбнулась графиня, — это только кажется, что память у всех одинаковая! И я веду речь вовсе не о Божьем даре запоминания — но о способности вспоминать. Вот, к примеру, современные учёные полагают, что именно этим человек отличается от зверей.
— Но ведь звери способны обучаться, не попадать дважды в одни и те же ловушки. Известны случаи, и премного…
— Известны. Однако что позволяет нам утверждать, будто звериная память устроена так же, как наша? А если они не вспоминают? Если все эти „случаи“ запечатлеваются в виде новых инстинктов? Да, пёс, чудом спасшийся от живодёров, в другой раз, едва их завидев, бежит прочь. Но понимает ли он, почему это делает? Ведь звери не обладают самосознанием — лишь набором биологических механизмов и способностью эти самые механизмы в течение всей своей жизни умножать. На основе опыта, разумеется. А память человека сложней — и значит, должна быть разнообразнее в своих проявлениях. Мы усовершенствовали дарованные нам природою возможности. Мы формируем (или в нас формируются) воспоминания, которые мы способны анализировать и трактовать, как нам то угодно. Способны и видоизменять, пожалуй. В то же время мы давно уже начали формировать некую общую память, память, которая лежит вне опыта каждого отдельного индивидуума. И при этом подытоживает главное в каждом из нас.
— Подразумеваете душницы? Тамошние „жизнеописания“?
— Именно, — кивнула графиня. Пламя свечей отразилось в её взгляде. Даргину сделалось не по себе. — Именно! Мы постепенно создаём человечество, единый организм следующего порядка, и формируем для него особый вид памяти. Которым оно будет руководствоваться, может быть, сперва слепо, подобно псу, который не подвергает анализу всплывающие из его звериной памяти приказы. Мы сделаем шаг назад, чтобы взять разбег и воспарить. Перейти в иное качество бытия, стать ближе к всеведующему и всемогущему Богу. Породить сознание, которое будет вечным, ибо тленные тела станут сменять друг друга, но общий разум человечества окажется в безопасности от сиюминутности вещного бытия. Но для этого нам нужно сделать первый шаг. Привести в согласие механизмы нашей памяти. Или смириться с тем, что новое бытие доступно не всем.
