Она говорит:
— Ну… Я тогда буду большая радость!
Крыс фыркает по-крысиному. И по-крысиному же начинает хохотать. А если рядом окажется кто-нибудь не крысиного племени, человек, например — нипочём не поймёт, что это Крыс так смеётся.
— Ты… Ты… — выдавливает он из себя. — Ой, не могу… От тебя и от мелкой-то, пигалицы, не знаешь, куда деваться. А если с меня вырастешь — вот радость-то!
— Мама, смотри, дерутся! — кричит маленький мальчик.
Продавщицы охают, и одна думает: «Кто тут кого не знает?» А другая сыплет им прямо на спины корм из пакета — чтобы они часом не съели друг друга. Катышки застревают в шерсти.
А мальчик снова:
— Глядите, маленькая большую погнала! Маленькая побеждает!
Не сразу они замечают сразу три больших головы, и у той стенки, и у этой, и здесь… И все головы говорят что-то и глядят на вас… Что им надо-то? В страхе крысы прижимаются друг к дружке. А сверху ещё корм сыплется. Но мало ли… Может, это сейчас им корма дают, а после — невесть что будет. «Эх, проглядел, как они появились!» — в отчаяний думает Крыс и тут же опять хохотать начинает, теперь от щекотки.
«Он храбрый, что ли? — думает под брюхом у него Крыска. — Я что, просто не знала, что он храбрый?»
Корма продавщице не жалко, и Крысу, как он ни старайся, одному всё не съесть. Крыска замечает: Крыс просто на глазах становится меньше. Как он казался ей великаном? Да и всё вокруг уменьшается. Должно быть, та радость, серебристая шёрстка, тоже всё вокруг себя маленьким видела…
— Я что, теперь — радость? — спрашивает Крыска у Крыса. И он ей говорит:
— Ой ты, радость моя…
— Мама, смотри, целуются! — кричит какая-то девочка. — Как наши попугайчики!
Мама не хочет глядеть, а девочка тормошит её:
— Скоро они постоят гнездо и у них будут много-много маленьких крысят!
«Этого ещё не хватало! — думает старшая продавщица. — Куда я выводок пристраивать стану?»
Она улыбается:
— Какие крысята! Смотри, она и сама ещё маленькая, крысёнок! Она же девчонка, такая как ты!
Девочка всё же тянет маму к прозрачному дому. И мама даже не сквозь стекло смотрит — она наклоняется сверху. Вот ужас-то, длинные локоны падают в дом, жильцы уже — как в западне. Крыс тяжёлый, а Крыска бы захотела — выбралась бы по локонам вон отсюда, да только куда побежишь — там наверху лицо, оно кривится…
— Фу, — говорит женщина, — какие у них противные хвосты!
Ей обидно, что дочку сравнили с крысёнком. Или крысёнка с дочкой. Из-за одного этого она бы, подхватив дочку, уже бы вылетела отсюда стремительными шагами — и запах же здесь какой! Но дочка пищит:
