Мы прятались в кустах, ожидая удобного момента, чтобы поставить на место аккордеон. Мы не боялись переполоха, который поднялся из-за нас. Я придумал снять с кроватей одеяла, лечь за террасой возле самых кустов, а потом сказать, что мы спасались от жары, уснули в девять часов и ни о каком переполохе не слыхали.
А Алёша всё думал, как это мы завтра отнесём Степану Петровичу посылку.
— Слушай, Толя, — сказал он, — а что, если нам эту посылку украсть?
— Что-то ты больно легко это слово произносить стал. Аккордеон украли уже, стоим вот трясёмся из-за него.
— Так ведь не по-настоящему украли. Не для себя. Это даже не кража, а благородный поступок.
— А как же ты узнаешь, чего красть? Может, это обыкновенные носки или рубашка и они у Басова среди других вещей в чемодане лежат!
— Это верно. Только это хорошо, если рубашка. Рубашку можно и не красть, а пойти в сельпо и купить. Костюм продать, а рубашку купить.
— Какой костюм?
— А тот, что на тебе, синий. Совсем новый почти.
Я успел уже забыть, что костюм это не мой, а Алёшин. Я опять подумал о рюкзаке, оставшемся в милиции, и мне стало тоскливо-тоскливо.
— Нам бы, Толя, главное, узнать, чего сын Степану Петровичу прислал.
— Поди у Басова спроси, — с горькой усмешкой посоветовал я.
Алёша задумался, а потом сказал: «Верно». Как раз в это время Басов опять подошёл к нам и сел на скамейку.
— Верно, — повторил Алёша шёпотом, — в парике ему нипочём меня не узнать.
— Опять дурь на тебя нашла! — зашипел я, — Про Басова это ведь я в шутку сказал.
Но Алёша снял приставной нос, надел мне на голову свою разбойничью шляпу и стал осторожно пятиться назад.
— Ничего, Толя, не трусь. Видал, какие двояковыпуклые очки у него? В таких не то, что одного мальчика от другого — столб от дерева не отличишь.
— Только ты не сразу спрашивай, — прошипел я ему вдогонку. — Стороной подходи.
— Соображаю.
Алёша выбрался из кустов, обошёл их скучающей походкой, подошёл к Басову и сел рядом с ним. Ночь была тёмная, фонарь стоял шагах в десяти от скамейки.
Басов смотрел на звёзды. Алёша тоже. Так они сидели минуты две и всё молчали. Потом Алёша набрал полную грудь воздуха и сказал:
— Вениамин Павлович, а ведь звёзды — они далеко.
— Что? — спросил Басов, только сейчас обратив внимание на Алёшу. — Звёзды? Ах, звёзды! Да, они далеко. А ты почему не спишь?
— Я-то? М-мм… Мальчики пропали тут у нас, Корзинкин и Петухов.
— Найдутся. Я сам в детстве однажды целые сутки пропадал: ногу ушиб до крови и боялся, что йодом будут прижигать. Я в городском саду прятался, ждал, пока само заживёт. Слушай, молодой человек, стал бы ты, разыгрывая приятеля, посылать ему по телеграфу перевод на десять рублей?
