— Вижу масляные круги, — доложил он сам себе, — одна лодка потоплена, товарищ капитан.
— Слышу шум моторов, лодка продолжает уходить, — сказал Алёша и подошёл к Мите.
Он включился в игру, не считая нужным даже познакомиться с мальчишкой. Наверное, он считал обстановку боевой, и церемонии показались ему излишними. Митя мельком взглянул на него и, ничуть не удивившись его появлению, доложил кому-то третьему, кого обыкновенный человек не увидел бы, если бы даже смотрел в микроскоп:
— Товарищ капитан, радисты докладывают: слышен шум моторов.
Митя превратил Алёшу в радиста, но не такой Петухов был человек, чтобы позволить командовать собой даже в игре.
— Лево руля! — приказал он, тем самым превратив себя в капитана.
— Есть лево руля, — отозвался Митя и двумя руками начал перебирать воображаемый руль.
— Вижу перископ! — заорал Алёша и ткнул пальцем вправо.
Я знал, что перископ этот так же невидим для нормального человека, как и капитан, которому докладывает Митя, но всё же посмотрел туда. К удивлению, я и в самом деле увидел над водой перископ. Он плыл вдоль берега вниз по течению, и четыре пригоршни земли (четыре глубинные бомбы) тотчас обрушились на него. Подводная лодка поднялась на поверхность и погрозила вражеским кораблям кулаком. По оттопыренным ушам я сразу узнал Костю. Во рту у него была изогнутая трубка, а на лице маска, в которой он был похож на лягушку. Костя выскочил на берег и шлёпнулся на песок. Из командира подводной лодки он превратился в командира десантной группы. То, что он сам это считал, меня не удивило. Было удивительным, что Алёша и Митя каким-то чудом догадались о его превращении и тоже шлёпнулись на животы, отдавая себя под начало новоявленного командира.
— Ложись! — скомандовал мне Алёша, и я, считая всё это глупым и смешным, нехотя опустился на четвереньки.
— К вражескому доту, на приступ — вперёд!
«Вражеским дотом» была большая зелёная будка, где девочки могли переодеваться после купания. Когда мы доползли до неё («под ураганным огнём артиллерии», — как нам сказал Митя), я перевернулся на спину и заявил:
— Ну вас к чёрту с вашей дурацкой игрой. Я вам не черепаха, чтобы живот по земле волочить.
И вдруг, будто гром средь ясного неба, откуда-то раздался громкий, негодующий голос:
— Почему молния не испепелит твой преступный язык за эти нечестивые речи?
— Ой! — сказал я и на всякий случай перевернулся опять на живот.
А ребята раскрыли рты от удивления и, затаившись, глядели друг на друга, пока к командиру группы не вернулась способность говорить.
