— Ложись! — крикнул Чепелюк.
Лежим в канаве носами в снег. Проходит несколько минут, грохот не прекращается. Поднимаем головы. Ничего нельзя понять. Вдруг видим направляется к нам человек. Лежим, ждем.
— Что, соколики, отдыхаем? — обращается человек.
Молчим.
— Вы с какой целью здесь? Куда путь держите?
Объясняем.
— Угу, все понятно. Вставайте, братки, вставайте. Ничего страшного нет. Зенитки ведут заградогонь. Идите, а то носы отморозите.
Красные не столько от холода, сколько от смущения, поднимаемся, отряхиваем снег и идем в Обруб. Собственно говоря, смущались мы зря. Ведь ни разу в жизни не слышали орудийного выстрела, а тут сразу десятки. Любой, пожалуй, струхнет.
Входим в дом, где разместился командир полка. В просторной комнате полумрак, на столе чадит коптилка.
— Старший сержант Чепелюк прибыл в ваше распоряжение для прохождения службы! — четко произносит Сергей.
— Добро, — Митрофанов выходит из-за стола. — А кто это там еще?
Выбираюсь из-за широкой спины товарища и докладываю.
— Ишь ты, — поражается моему звонкому голосу командир полка. — Силен! Сколько имеете налета на самолете «ИЛ-2»?
— Одиннадцать часов.
— Не густо. А годов тебе сколько?
— Девятнадцать.
— Так, значит, уже совершеннолетний. И то слава богу. Идите оба к командиру третьей эскадрильи. Скажите, что я вас к нему послал.
Вышли на улицу, а куда идти — не знаем. Уже совсем стемнело. На счастье, встретили группу летчиков, спросили. Пилоты с интересом посмотрели на наши куцые шинеленки, ботинки, обмотки. Рассказали, как найти командира третьей эскадрильи старшего лейтенанта Шубина.
Нашли, вошли в дом, и едва доложили, как из угла комнаты послышался голос:
— Чепелюк! Ну, конечно, он. Серега, здорово!
Оказалось, что Сергей встретил своего друга еще по довоенным временам. И Чепелюк остался в эскадрилье, а меня ждало разочарование.
— Иди в первую эскадрилью к капитану Малову, — напутствовал меня Шубин, — у него летчиков не хватает.
Пошел дальше по деревне. Нашел. Доложил.
— Кто прислал? — спрашивает Малов.
— Командир третьей эскадрильи.
— Иди во вторую, там летчиков маловато, а у нас полный штат.
Вышел на улицу и едва не заплакал от обиды. Что же это такое? Так рвался на фронт, а оказывается, что никому здесь не нужен. Может быть, пойти к командиру полка? Нет, схожу все-таки во вторую эскадрилью, а уж потом…
С трудом отыскал нужный дом. Обмел веником снег с ботинок и обмоток. Открыл дверь и остановился в нерешительности: к кому обращаться? Сидят в темноте люди вокруг печурки и едят картошку. Ни к кому не обращаясь, доложил.
