— Мне кажется, мир держится не столько на науке, сколько на любви, — улыбнулась дочь.
— Это, конечно, верно. Но в то же время — это тема для дискуссий. — В прихожей задребезжал звонок. — Гости? Как некстати, — поморщился отец. — Хотелось побыть без посторонних.
— Уверена — это Константин. Наверно, с точностью до минуты высчитал, когда ты приедешь, и мы сядем за стол.
У порога, действительно, стоял аспирант с букетом цветов. Он, как всегда, был одет элегантно. Единственный талант, которым он обладал, было умение одеваться ярко, красиво и без особых усилий, соответствуя моде по цвету и форме. Константин протянул девушке цветы.
— Это вам в честь возвращения отца.
— Проходите. Вы как раз вовремя. Мы собираемся ужинать.
Аспирант прошёл в гостиную и протянул руку хозяину:
— Поздравляю, дорогой профессор, с выздоровлением. — Он любил называть не по имени-отчеству, а по званию, чтобы лишний раз напомнить человеку о тех высотах, которых он достиг. — Вы прекрасно выглядите. — Аспирант смотрел на Тальвина почти восторженными глазами и счастливо тряс ему руку.
Добродушно улыбаясь, профессор попытался высвободить ладонь:
— Боюсь — сейчас вы сделаете меня инвалидом. Присаживайтесь.
Оба сели за стол, наполнили тарелки. Константин поинтересовался:
— Надеюсь, вы прекрасно отдохнули? Доктора довели вас до кондиции?
Лев Борисович махнул рукой.
— После того, как я выздоровел, меня интересует всё, кроме медицины. Скажите лучше, как у вас дела? Много ли сделали без меня?
Аспирант развел руками:
— Вы знаете, честно говоря, заминка у меня вышла. Хочется чего-нибудь свеженького, необычного. А вот за пределы как раз и не удается пока перешагнуть. Поэтому я и не тороплюсь. Жду, когда меня осенит.
Он не мог сказать профессору, что его не осеняло в основном потому, что не хватало умной подсказки, которую он надеялся получить от своего учителя.
Лев Борисович был человек увлекающийся и идейный. Идеи мелькали в его голове одна за другой, и он часто не замечал, как ими пользовались другие. Константину стоило натолкнуть Тальвина на интересующую его тему, и профессор начинал размышлять, а точнее — излучать потоки мыслей, и аспиранту оставалось только выбрать то, что его интересовало. Константин был примерным учеником и в школе, и в институте, но ему всегда не хватало собственных мыслей и идей. Профессор понимал, что из него вряд ли получится настоящий ученый, но он содействовал всякому стремлению к знаниям.
— Даже дурак, — говорил он, — способен случайно что-нибудь открыть. Кроме того, дураки часто мыслят очень своеобразно и, задавая на первый взгляд глупые вопросы, на самом деле подрывают устои старого, устоявшегося. Главное заставить человека думать, дерзать, а не пассивно созерцать мир, не быть в нём паразитом.
