— Все до одного умрем, но сюда, на нашу священную землю, никогда не ступит нога большевика!
На лице Банкова заиграла снисходительно-саркастическая улыбка.
— Господин поручик, если вы в состоянии выполнить свое обещание, то я сейчас же перед вашим командиром дам клятву, что до конца жизни буду у вас ординарцем.
— Мы умеем расправляться с врагами отечества! — ударил кулаком по столу Игнатов.
— Да, да, мое вам почтение, — все так же желчно усмехнулся Банков, — но не забывайте, что от добрых намерений до их осуществления огромная дистанция.
— Ох, не знаю, что и сказать! — тяжело вздохнул Никола Бейский. — У соседа занялось, того и гляди к тебе перекинется огонь.
В калитке показался почтальон в выгоревшей кепке с измятым козырьком, с высохшим загорелым лицом, на котором лукаво блестели живые и хитрые глазки.
— Господин Банков, вам приглашение на срочный телефонный разговор! — крикнул он, не сходя с места.
Банков извинился перед офицерами и ушел.
Манев, Игнатов и Милко Бейский все время испытывали какую-то досаду от разговора. Уход Банкова они использовали, чтобы немного поразмяться.
За столом остались только Бейский и Додев. Уставшие от беседы, отяжелевшие от еды и вина, они дремали, но тем не менее чувствовали взаимную потребность друг в друге, чтобы успокоиться и воспрянуть духом. Бейский сосал большой мундштук и, прижавшись коленом к лампасу Додева, озабоченно шептал ему на ухо:
— Пропали, господин полковник! Если бы ты знал, как мы живем! Ты видишь, я смеюсь, болтаю, а что у меня на душе! И сердце трепыхается! Разве это жизнь? Дверь хлопнет, чужой голос услышишь — все внутри так и обрывается, того и гляди, накинут веревку на шею. И кто такой этот Чугун, чтоб ему пусто было! Где он изучил такие науки, что столько войска, такая сила выступает против него, а он хоть бы что? Я его отца знал. Мастер был, ничего не скажешь, золотые руки. Люди говорят, что его сын собрал тысячи три разного рода оборванцев.
— Преувеличивают, бай Кольо, ведь знаешь, у страха глаза велики, — досадливо поморщился Додев.
— Ну, пусть хоть и полторы тысячи, разве этого мало? Примерно столько напало на Камено-Поле, слышал это от верного человека.
— Врут…
— Кто врет, не знаю, — снова вздохнул Бейский. — Газеты-то с каких пор войну все заканчивают. Еще когда писали, что взяли Москву, а вот поди ж ты, она стоит себе, как стояла, а нам того и гляди скоро туго придется. Часто я думаю своим нехитрым умом: английская дипломатия спасла бы нас, что ли? Настоящие немцы хороши, солдаты — каждый двоих стоит, не наглядишься и не нарадуешься на них, только добро наше, шкура своя нам дороже и милее, чем они.
