— Нина!
Проведя рукой по лбу, стараясь принять покойное выражение лица, она вернулась к кровати.
— Ты проснулся?
— Пить.
— Что ты хочешь пить?
— Вина…
— Но доктор запретил тебе.
Вместо улыбки, по лицу больного скользнула судорога.
— С каких пор ты так обращаешь внимание на приказания доктора? Да разве ты не видишь, что я умираю?.. Ну, не сейчас… сегодня ночью… завтра… через неделю… но я чувствую смерть, она стоит здесь… возле меня… от неё веет холодом… Слышишь, слышишь?
Больной приподнялся на своих костлявых руках, бледный, с посинелыми губами; остановившиеся глаза его глядели в тёмный угол. Нина Фёдоровна дрожащими руками налила полный стакан белого вина и поднесла к губам Веженцова.
— Пей…
Жадными глотками, проливая вино на рубашку, он выпил всё до последней капли. Когда Нина Фёдоровна приняла от него стакан, он уже снова изменился: на щеках розовели чуть-чуть два пятна, глаза прояснели, и он уже почти спокойно снова опустился на подушки.
— Отчего ты в белом?
— Ты забыл, что сегодня Рождественский сочельник! Внизу горит ёлка, все собрались, ужинают и, вероятно, удивляются, отчего меня нет!..
— И ты пойдёшь? Оставишь меня здесь одного?
Лицо Нины Фёдоровны вдруг приняло странное, незнакомое ему выражение: она побледнела, ноздри расширились, как будто она с трудом дышала, глаза потемнели, углубились и в них запрыгали злобные огоньки.
— Что с тобой?
— Со мной, Александр Петрович? Со мной ничего особенного; только, мне кажется, пришла пора нам рассчитаться…
Лицо Веженцова покрылось пятнами. Ему вдруг стало страшно этого чужого голоса, чужого лица. Бессонные ночи, одышка, отёк ног, не позволявший ему вставать, всё делало его слабым, мысли путались; ему показалось вдруг, что он бредит.
— Нина! Нина! Это ты? — он уже не мог приподняться с кровати и только глазами, полными ужаса, глядел на молодую женщину.
— Да, это я, Нина! — она присела к нему на кровать и засмеялась. — Да, друг мой, только я теперь сняла с себя маску, потому что через час я уже уеду отсюда…
— Ты уедешь?.. Ты?.. Куда?..
Веженцов говорил как в бреду.
— Куда?.. В Петербург, к себе… Моя роль кончена, что же мне ожидать здесь? Твоей смерти? Ведь, ты сам её чувствуешь? Ведь, она здесь, возле тебя! — Нина Фёдоровна опять рассмеялась.
— Нина, Бога ради, зачем так говоришь? Зачем так смеёшься? Мне страшно…
— Тебе страшно? Тебе? Ты не побоялся сойтись со мною, когда я была гувернанткой твоих маленьких сестёр? Тебе не страшно было лгать мне целые два года? Затем убедить меня уехать заграницу, пока ты уговоришь свою мать согласиться на твой брак со мною, и пока я ждала, верила тебе, ты обвенчался с другою, выслав мне деньги? Ты думал, что этим кончено всё, да?
