Он отодвинулся, отвернулся и притворился, что засыпает.
Утром он снова завел вчерашний разговор:
— Сколько я, черт возьми, мог бы сделать, достань я эти деньги! Мы с Малоуном отремонтируем дом собственными руками, повысим плату за аренду, а потом продадим! Это же начало! То самое начало, которого я ждал столько лет! И все уплывет из рук! Другого случая может не быть!
Он меня доконает, подумала Анна.
— Я бы сам пошел, но я их толком не знаю. А тебе они поверят.
На третий день она сдалась.
— Хватит, замолчи, Бога ради! Завтра я позвоню миссис Вернер.
Субботним утром она поднималась по ступеням знакомого дома на Семьдесят шестой улице. День выдался не по-мартовски теплым, но все же не настолько, чтобы потеть. А она чувствовала на спине, меж лопаток, капельки пота. Эта женщина… Она скажет: «Вы чудесно выглядите, Анна. У вас родился мальчик? Как славно!» Потом выпишет чек — неужели выпишет? — и протянет мне с милой, полной достоинства улыбкой.
Она позвонила. И представила, как по дому раскатился перезвон колокольчика. Минуту спустя дверь открыл Пол Вернер. В пальто, с каким-то свертком в руке.
— Анна, — сказал он. — Анна!..
— Ваша мама назначила мне встречу.
— Но мама уехала в Лонг-Бранч, на неделю. Там сейчас вся семья.
— Она велела мне прийти сегодня в десять.
— Сегодня? Давай посмотрим у нее на столе. Может, она оставила записку? — И, видя, что Анна не двигается с места, он позвал: — Пойдем же наверх, Анна.
Комната миссис Вернер ничуть не изменилась. Канапе, обтянутое тканью с цветочным рисунком, на нем корзиночка с вышиванием. На письменном столе новая фотография: портрет ребенка, явно сделанный профессионалом. Чей ребенок? Его?
Он посмотрел бумаги.
— Ничего нет. А, погоди, вот ее календарь… Анна, вы договорились на следующую субботу! Ты пришла на неделю раньше.
Бог мой, какой же я выгляжу дурой! А деньги Джозефу нужны к среде.
— Анна, бедняжка, как нескладно получилось. Все уехали на неделю к кузине Бланш. Там большое семейное торжество. И миссис Монахан поехала, и Дейзи. Дейзи — новая горничная, она пришла после тебя.
Оказывается, она забыла его голос. Низкий, густой, словно виолончель.
— Анна, может быть, я могу помочь? О чем ты хотела поговорить с мамой?
— Я хотела просить ее одолжить нам денег.
— Вот как? У вас неприятности? Садись же, расскажи, что случилось.
— Но я вас задерживаю. Вы же в пальто, вы собирались уходить.
— Значит, я сниму пальто. Я заскочил домой на минутку, за этим свертком. На дневной поезд я вполне успею.
