— А князь-то Димитрий лицом хорош. Телом дороден, статен. И княгиня Анна ему под стать: голубоглаза, русоволоса, лицом румяна, глядит ласково.
— Говорят, что Анна-то из Ростова, дочка князя ростовского Константина, — горячо тараторила дородная краснощекая торговка из калачного ряда. Ей вторила соседка-лоточница, такая же бойкая и острая на язык:
— Чего говорить, всем взяла княгиня. А детишек-то у нее пятеро: трое сыновей и две дочки — Машка и Евдошка. Младшенькой-то седьмой годок пошел. Махонькая такая, тоща, я ее надысь видела.
— Чего раскудахтались! — оборвал не в меру разошедшихся женщин проходивший мимо базарный сторож Ермила. — Видели, сколь дружины привел князь в город? О! Пять сотен! Молоди почти нет. Мужики в годах, строги, угрюмы. Они-то быстро порядок в Володимире наведут!
— Типун тебе на язык! — отмахнулась лоточница. — Наведут так наведут… Хуже, чай, не будет.
— Поживем — поглядим, как оно будет. Одно верно: князь Димитрий не чета князю Ивану московскому. Этот строг, при нем не забалуешь…
— Иди, иди… Проваливай давай! — зашипели на сторожа торговки. — Нам все едино: что Иван, что Димитрий. Главное, чтобы хлебушко покупали справно да зерно в цене было.
Склонив головы друг к другу, торговки зашептались, а сторож, махнув на баб рукой, подался восвояси.
Князь Дмитрий Константинович круто взялся за владимирцев. Воротных сторожей он заменил дружинниками, тиунов[9] и сборщиков податей изгнал, поставив на их места мужиков суздальских. Боясь притеснений, московские бояре со скарбом и семействами ушли из Владимира на Москву, а вместо них в городе появились бояре суздальские и нижегородские. Сумма мыта[10] была повышена, причем купцы, как владимирские, так и пришлые, платили налог вдвойне. И только после этого князь решил заняться делами личного свойства: 22 июня 1360 года Дмитрий Константинович был возведен на великокняжеский стол.
Только став великим князем владимирским, Дмитрий Константинович ощутил шаткость своего высокого положения. Покорность младших князей и целование креста на верность лишь на время укоротили их стремление самим занять владимирский стол и безраздельно властвовать в Северной Руси.
— Почему так? — не единожды высказывал свое возмущение самой верной советчице и терпеливой слушательнице княгине Анне. — Не щадя жизни я ратую за дела княжества, за молодших князей готов голову сложить, зе́мли им дал в кормление, а они все на Орду смотрят и ждут не дождутся, чтобы сесть на великокняжеский стол. Что князь Иван стародубский, что Димитрий галицкий, что Михаил ярославский, не говоря уже о тверских князьях. А Димитрий московский… Отрок, девяти лет еще нет, а туда же… в великие князья метит.
