На лице его собеседника появилось какое-то странное выражение, чуть ли не ухмылка.
— Ах, ты ищешь мистера Кита? Он там. В углу. Скверная рана, но он поправится.
Кит лежал в самом тихом углу кубрика, в конце длинного ряда стонущих моряков, ждущих, пока у хирурга дойдет очередь и до них. Лицо его, еще бледнее обычного, было искажено от боли, но при виде Джона он улыбнулся.
На глаза Джону навернулись слезы. Сейчас Кит казался еще меньше и младше обычного, чуть ли не совсем маленьким мальчиком.
— Я думал… Том сказал, тебя убили.
— Нет, а вот бедного Ната убили. — Голос Кита звучал слабо-слабо, и Джону пришлось нагнуться, чтобы услышать его. — Он спас мне жизнь, Джон. Он герой.
— Знаю. Мистер Бартон мне рассказал.
— Мне так стыдно, что я не был к нему добрее.
— Всё равно куда добрее любого из нас.
Кит порывисто покачал головой.
— Нет. И всегда буду жалеть…
— Но ты-то как, Кит? — перебил его Джон. — Твоя рана — она очень тяжелая?
Кит стиснул зубы от нового приступа боли.
— Не настолько, как у многих тут. В плече засела пуля. Мистер Кэтскил вытащит ее, когда закончит с ампутациями. Будет больно. — Он попытался изобразить капитана Баннермана: — «Теперь испытанию подвергнется ваше мужество…» — начал он, но умолк, морщась от боли. — Мне страшно, Джон. Очень-очень страшна.
— Но больно будет недолго, Кит. И ты не умрешь. Ты скоро выздоровеешь. — Джон старался, чтобы его слова прозвучали утверждением, а не вопросом, хотя отчаянно хотел бы испытывать такую уверенность на самом деле. — Когда я думал, что ты погиб…
— Ты еще здесь? — Это вернулся помощник врача. — Коли уж всё равно болтаешься без дела давай хоть какую пользу приноси. Почему бы тебе не взять корзину и не вынести отсюда отпиленные руки и ноги? А потом ототри кровь от…
— Нет-нет, мне надо бежать, — борясь с тошнотой, торопливо помотал головой Джон. Ему хотелось напоследок коснуться руки Кита, но страшно было причинить другу боль. — Удачи, Кит, на операции. Скоро увидимся. Я вернусь, как только смогу.
— Не сюда, понял? — помощник врача еще нависал над ними. — Твоего дружка переведут в лазарет, как только мистер Кэтскил вытащит пулю. Там тишь да гладь, красота и благолепие.
И он зашагал прочь, покачивая головой и посмеиваясь.
— Что это с ним? — удивился Джон. Он перевел взгляд на Кита, но глаза Кита были закрыты, а длинные ресницы недвижно покоились на бледных щеках.
Снова оказавшись на верхней палубе, Джон с облегчением набрал полную грудь свежего воздуха. Корабль уже начал обретать обычный вид. Одни матросы оттирали палубу от песка и крови, другие сновали по вантам, снимая разодранные паруса. Французских пленников под охраной военных моряков отвели в выделенный для них отсек в трюме. Пушки приготовили заново и на место израсходованных ядер уже успели принести новые.
