Однако банальная, но истина - от себя ни в каком поезде не уедешь.
Коваль привык принимать себя таким, каков есть, и всегда был сам с собой согласен. Не пересматривал своих поступков, не мучился сожалениями; решая что-то, делал и шел дальше. Но в кабинете Знаменского "положение тела"... "трупные пятна"... и потом по дороге в гостиницу и в номере из глубокого подполья души выполз невыносимый вопрос: имел ли он право отнять у Вероники жизнь? А где правильно поставленный вопрос, там недалеко до правильного ответа.
Он отсылает Катерину, стараясь не смотреть в ее похожее лицо. Долго сидит в ресторане один, пока не начинают петь цыгане. Поднимается в номер. Заказывает бутылку коньяку. Потом вторую. Пьет. Мается. Дошел до определенной грани, а дальше хмель не берет. На ковре валяется сотовый телефон и подает сигналы.
Ночь проходит в полузабытьи, коротких тревожных снах. Утром он с отвращением умывается холодной водой. Застегивает рубашку непослушными пальцами. Поднимает с полу пиджак.
В отчете наружки будет отмечено, что объект покинул отель "Советский" раньше, чем обычно, и с признаками алкогольного опьянения. Что направился пешком по Ленинградскому проспекту в сторону Белорусского вокзала, миновав который, на Тверской улице остановил свободное такси. Что некоторое время без видимой цели ездил по городу, не стараясь, однако, оторваться от "хвоста". Что вышел на набережной Яузы и постоял на горбатом пешеходном мостике, ни с кем не общаясь. Что снова взял машину и поехал к церкви, где прежде бывал дважды и где на сей раз пробыл около сорока минут, так как было безлюдно, то за ним не входили, дожидаясь снаружи. Затем объект направился на кладбище, в глубь которого его тоже сопровождать не стали, зная наизусть его привычный маршрут...
Для Томина рабочий день начинается с Риммы Анатольевны - она звонит по номеру, который был ей дан на совершенно экстренный случай. Спеша и волнуясь, женщина докладывает, что "иностранец из Австрии оказался третейский судья. Будет разбирать спор босса с Авдеевым - это наш клиент. И Авдеев собирается его убить - иностранца. Босс говорил кому-то по секрету, я сама слышала!"
Томин несет новость Знаменскому, тот пожимает плечами:
- Третейских судей не убивают. И потом, Авдеев на это не способен, другого плана человек, вот если сам Ландышев... и готовит, так сказать, алиби?
- Если Ландышев... - задумчиво тянет Томин. - Это вариант. Что-то у них с Яновым есть, кроме третейского суда. А?
