-- Начинаем работать на органы? -- хмыкает Альберт. -- Де-лать нечего -- нажарила бы мужу котлет вдоволь.
Муза со стоном вздыхает, глядя на стену.
-- Что? -- осведомляется Боборыкин.
-- Вообразите, что здесь мог висеть Веласкес!..
-- А интересно, сколько бы вы за него теперь выложили? -- обращается Альберт к Боборыкину.
-- Тысяч двадцать пять-тридцать, -- равнодушно роняет Боборыкин.
Альберт на миг перестает жевать.
-- Не жирно?
-- Если всерьез -- на доллары и фунты -- за Веласкеса это гроши. Веласкес -- это отель-люкс на Ривьере.
Развеселясь от какой-то мысли, Альберт напевает на мотив из "Риголетто":
-- Ля-ля! Ля-ля! Выходит, иностранец роскошно погорел! -- и с аппетитом принимается доедать все, что осталось на столе.
-- По ассоциации вспомнился забавный случай. В двадцатых годах в Польше жил один художник, который время от времени делал прелестных "Рубенсов", -начинает со вкусом рассказы-вать Боборыкин. -- Варианты, эскизы и свои оригинальные сюжеты. Парочку я видел -- гениальная имитация. И вот некий пан-ловкач подбил его на солидного, масштабного "Рубенса". Затем холст записали, нарочно кое-как, и повезли за границу. И таким же манером таможенников взяло сомнение. Технику тогда не применяли, раскрыли картину, глядят -- Рубенс! Скандал, газетная шумиха, сенсация. Неизвестное полотно Рубенса пытались тайно вывезти из страны! Картину, естественно, завернули обрат-но, ловкача всячески срамили, а ему того и надо. Он стал признан-ным обладателем Рубенса. И пока правда не выплыла наружу, продал его за баснословную сумму.
-- А помнишь старичка, который в Столешниковом приходил просить на опохмелку?
-- Еще бы! -- Боборыкин оборачивается к Альберту. -- Класси-ческий был специалист по голландцам. Пока не спился, пек их как блины, один к одному. Он говаривал, что в любой галерее мира есть его голландец. И действительно -- есть.
Муза бережно собирает на поднос хрупкую посуду и выносит ее из комнаты. Слышится телефонный звонок, отдаленный голос Музы, взявшей трубку, затем она появляется в дверях.
-- Папа, Цветков.
Боборыкин выходит.
-- На прошлой неделе тебя опять видели в ресторане с женщи-ной, -горестно говорит Муза, продолжая прибирать.
-- Да? В каком? -- невозмутимо интересуется Альберт.
-- В "Славянском базаре".
-- Тебя дезинформировали, дорогая. В "Славянском базаре" я был не с женщиной -- с девицей. С этакой дурочкой в стадии молочно-восковой спелости. К сожалению, выяснилось, что ни на что путное она не годится. На беспутное -- тем более.
