— Прекрасный день, очень хороший, просто великолепный, — улыбнулся старец губами, отчетливо видимыми между усами и редкой бородой, — не так ли, молодой человек?
— Да, действительно, хорош, — подтвердил Алекс скорее из вежливости, продолжая ненавязчиво изучать старца. «Старик явно вне себя, — думал Алекс, — такое пекло, а он — „великолепный день“. Да он просто счастлив! Улыбка такая светлая, тихая… О, ужас, его босые ноги в каких-то римских сандалиях… они натружены, грубы от постоянного хождения по пескам, которые долгое время трут их. Что делает здесь этот старик? Он не похож на страдальца. Всего подобнее, это какая-то блажь… трагедия или комедия».
— Ни то, ни другое, ни третье, — старик непосредственно рассмеялся. — Это не игра и не прихоть. А день действительно великолепный. Вы, я думаю, и представить себе не можете, что в этом кувшине? — Глаза путника светились от восхищения и переполнявшей его радости. — Вода! Чистая, свежая! В этих местах нет такой… да почти никакой нет. Извините меня, молодой человек, но я чуть-чуть заглянул в вашу глубинную память… она, к великому сожалению, ничем у вас не прикрыта… но не отчаивайтесь — вы молоды, вы только начинаете свой путь. Поверьте мне, вы научитесь быть закрытым для врагов. Но, к счастью, я не враг, и здесь я по своей воле. Вы правильно решили — я не страдалец, я пришел из верхних слоев добровольно. Видите ли, я и только я смогу освободить титанов. Давайте же знакомиться! Хотя, я знаю ваше имя — Алекс. Здесь для всех я Федор Кузьмич, хотя, помнится, у меня было другое имя, — путник задумчиво посмотрел на заходящее солнце. — Но то, прежнее имя, не принесло мне счастья. Поспешим, солнце здесь не садится, оно падает за горизонт и наступает холодная ночь. К счастью, нам недалеко — по этой тропинке, вон за те скалы и вы все увидите сами. — Старец взялся за ручку тележки, намереваясь, пустится в путь.
— Нет, нет, позвольте! — воспротивился Алекс. — Позвольте, я вам помогу.
— Я бы мог отказаться, я вовсе не устал, но если молодость желает уважить старость, я не возражать не стану.
Алекс потащил тележку. Они шли довольно быстро, но размеренно и спокойно.
— Вы так спокойны, Федор Кузьмич, здесь нет врагов?
— Напротив, они повсюду, но пусть они страшатся… Будьте спокойны, молодой человек, пока вы со мной, вам ничего не угрожает. — Старец распознал едва заметное удивление на лице Алекса и продолжил: — О, все очень просто, мой ранг, скажем так, чуть выше вашего, и мои намеренья, многие, исполняются. Сейчас я имею намерение быть в полной безопасности — будьте уверены, все будет именно так. Вчера, — глаза старца заблестели, — почти на закате солнца, я нашёл-таки источник с водой. Вода в нем, как и во всех здешних источниках, была черна, как уголь, и для питья непригодна. Видишь ли, Алекс, вода как гигантская информационная система впитывает в себя информацию и несет в себе, и, если эта информация зло, ложь, жестокость, ненависть — вода принимает отвратительную структуру, становиться черной, мертвой, вонючей. И наоборот, если воду окружают свет, любовь, добро — структура ее прекрасна, такая вода прозрачна, вкусна, дает силы и укрепляет дух. Вчера… вчера я нашел источник, он был болен и ядовит, но не безнадежен. Почти всю ночь я наблюдал за источником, молился, прерываясь лишь на короткий сон. А с первыми лучами солнца, увидел — вода посветлела, стала журчать и, о Боже, я услышал едва различимый звон воды, такой бывает на земле у родников, святых источников и чистейших горных ручьев. «Не все потеряно!» — сказал я себе и молился вслух. И вода услышала и ответила — журчала и звенела. Она в этом кувшине, — старец обернулся и посмотрел на кувшин так, как если бы он был наполнен бриллиантами, и продолжил: — Она укрепит дух титанов, особенно тех, кто готов освободиться.
