Через десять минут Илья с неизвестной спутницей выехали в пригород Ираклиона. Илья не понимал, зачем он сел в машину. Возможно, уговоры водителя были убедительны, а возможно неординарность и неожиданность ситуации не дала ему возможности принять хоть, сколько‑нибудь обдуманное решение. Дорога извивалась среди отдельных пригородных строений, и плавно переходила в пологий горный серпантин, оставляя за спиной Илаева, так и не успевший, стать для него курортом центральный город острова.
Илья молчал. Мысли в голове бежали кругом, не позволяя оценить произошедшее и сделать определённые выводы. Он не знал, что случилось с Костой. Илья хотел думать, что это был обыкновенный обморок, случившийся по случаю жары, но разум почему‑то отторгал верность подобного суждения.
— Неужели его убили? — думал Илья. И сам ужасался своей крайне негативной оценки случившегося, — Господи, да что у меня за мысли, вероятно, ему стало плохо с сердцем, человек ведь он не молодой. А может быть приступ? Да именно приступ какого‑нибудь мучительного хронического недуга.
— Ты чего с ним сделал? — вопрос девушки заставил Илаева вздрогнуть.
— Я? — для чего‑то переспросил Илья, — он поймал себя на мысли, что даже не удосужился поинтересоваться, кто она, что она делала именно в том месте, и в это время, и для чего заставила сесть его, в эту чёртову машину, — Я с ним просто разговаривал. Потом мы вышли из таверны, я отправился к морю, оглянулся на крики и увидел, что Симиниди лежит на тротуаре.
— Это я видела. — язвительно заметила девушка.
— А что тогда тебя интересует? — Илаев не понимал себя. Он разговаривал с совершенно не знакомой женщиной, отвечал на её вопросы, ехал с ней в неизвестном направлении и даже не спрашивал в каком. Возможно потому, что всё это его интересовало гораздо меньше, чем произошедшее с Симиниди несчастье. Но всё же он спросил.
— А куда мы собственно едем?
— Здесь недалеко, минут тридцать. — очень информативно сообщила незнакомка.
Илья понимающе кивнул головой, и между ними снова повисла длинная пауза.
Незнакомка первая нарушила гнетущую тишину.
— А ты молодец! — она посмотрела на Илаева одобряющим взглядом, — Я бы даже сказала, мужик! Не истеришь, не задаёшь никаких вопросов. Достойно! Тебе, что правда нет никакого дела, до того кто я и почему оказалась у таверны.
— Есть. — Илья немного успокоился, хотя происходящее явно не радовало его. Но Илаев в силу специфики профессии, не редко занимался делами, изначально не предвещающими никаких проблем, а оборачивающихся на деле крупными неприятностями. И хотя профессия журналиста располагает к расспросам, Илья знал, что иногда лучше взять паузу, что бы не наговорить лишнего и не жалеть в последствие о бескостности языка.
