Оказалось, как я и предполагал, что нет совсем ничего.
— Глухарек, — сказал Петренко. — Классический глухарек. Свидетелей нет, нападавшего режиссер не видел, следов никаких… Что вы хотите?
— Вы, Петр Василич, сказали, что нападавшего режиссер не видел. Вы уже допросили потерпевшего?
— Придет в сознание — допросим, — небрежно ответил Петренко.
— Он пришел в сознание еще вчера, — довольно язвительно сказал я.
Капитана Петренко мое заявление, кажется, несколько смутило. Он закашлялся, выплюнул в пепельницу комочек розовой резинки и сказал, глядя мимо меня:
— И что — видел ваш режиссер нападавшего?
— Нет, не видел.
— Ну вот видите, — обрадовался оперуполномоченный. — Я так и знал. У нас уже было два аналогичных нападения…
— Три, — поправил я.
— Три?… Да, действительно. Я из отпуска второй день, могу чего-то и не знать. У нас четыре нападения, и ни разу никто из потерпевших преступника не видел. А что вы хотите?
А чего, действительно, я хочу? Чего я здесь сижу и отрываю занятого человека от дела?… О, я хочу совсем немного: чтобы опер Петренко нормально делал свою работу. Чтобы люди могли спокойно ходить по улицам. Чтобы любой подонок с кастетом (молотком, ножом, обрезком трубы) знал, что опер Петренко не ест, не спит — работает. И обязательно найдет его, подонка, и защелкнет на нем наручники… Вот этого я хочу. По-моему, не так уж и много. Я мог бы сказать это капитану Петренко, но вместо этого я сказал:
— Помогите мне, капитан, пустячным делом.
— В чем проблема? — поинтересовался опер.
— Мне нужны сводки по городу за август.
— Зачем?
— Нужно… Это что — сильно секретный документ?
— Да, в общем-то, нет. Сделаем.
От капитана Петренко я ушел с толстой пачкой распечаток.
* * *
В Агентстве без киношников было непривычно тихо. Радоваться бы надо, да какая, к черту, радость? Передо мной стояло бледное лицо Худокормова с черными кругами под глазами. И его голос: «Не убили — и то слава Богу…»
Я позвал Зудинцева и растолковал ситуацию. Михалыч — мужик опытный и сыскарь толковый. Но даже он поморщился, когда я закончил свой рассказ:
— Дохлое дело, Андрей, — сказал он. — Глухарек.
— Ну почему же глухарек? А вдруг?
— Пустая трата времени, Андрей. Сам посуди: ни следов, ни свидетелей.
— А вещи, что отобрали у Худокормова? — возразил я.
— Э-э, ерунда. Вещи они уже давно скинули. Но даже если ты бы прихватил их с вещами в кармане — это еще не доказательство. Скажут: нашли. Или купили… И хрен ты чего когда докажешь. Если, конечно, сами не сознаются.
