— Но почему тонтоны забрали Лу? — не успокаиваюсь я.
— Расскажи мне, что еще ты помнишь о том дне, — настойчиво просит Марси.
— Они пришли именно за Лу, — вспоминаю я. — Один из чужаков спросил Проктера Джона: «Это он? Это он родился в день зимнего солнцеворота?» Потом они спросили то же самое у Лу, мол, сколько ему лет. Проктер Джон тогда сказал им: «Говорю же вам, он это, он! Я знаю. Я с него глаз не спускал, как было велено». Понимаешь, чужаки все знали про Лу. Они пришли именно за ним.
Марси ничего не говорит. Глядит в ночное небо.
— А как они про него прознали? — спрашиваю я. — И что особенного, если Лу родился в день зимнего солнцеворота? Мы двойняшки. Меня-то чужаки не забрали…
— Не знаю. Попробуем разобраться, — отвечает Марси.
Мы умолкаем.
— Похоже, им нужен был именно мальчик, — произносит наконец Марси. — Ребенок, рожденный в день зимнего солнцеворота восемнадцать лет назад.
— Но зачем? И как они узнали, где его искать? — волнуюсь я. — К нам в глушь, на Серебряное озеро, кроме тебя, никто не заглядывал. Ну еще Проктер Джон да старьевщик. Па нам так говорил.
— Врал он, — отвечает Марси.
— Па врал? — не верю я.
— Ну может, я не так выразилась, — неохотно говорит она. — Наверное, он запамятовал.
— О чем именно? — спрашиваю я.
— Знаешь, когда Эллис родила вас с Лу, я помогала принимать роды, — напоминает Марси.
— Ага, — киваю я.
— Так вот, у вас тогда не я одна гостила, — говорит она.
— К нам еще кто-то приходил? — удивляюсь я.
— Какой-то чужак, — кивает Марси. — Вышел к Серебряному озеру за два дня до вашего рождения. Молчун. Ничего не рассказывал, ни откуда он, ни куда держит путь. И с собой у него ничего не было. Появился еле живой, в лохмотьях. Сказал, что зовут его Траск, хотя кто знает, так оно или нет. С виду безобидный, но ваш Па его остерегался. Ну, ваши родители его накормили, помогли с одеждой…
— Значит, он был у нас, когда мы родились, — говорю я.
— Когда родился Лу, — уточняет Марси. — Ты родилась чуть позже, Траск тогда уже ушел. Странно так было. Лу только появился на свет, а Траск прямо места себе не находил, разволновался вдруг, твердил о чуде. Мол, мальчик особенный, потому что родился в день зимнего солнцеворота. Повторял, что это большая редкость. А потом вдруг исчез, даже не попрощался. Знаешь, до нашего разговора я о чужаке и не вспоминала.
— Почему же Па нам не рассказал? — спрашиваю я.
— Может, он тоже забыл, — пожимает плечами Марси. — Мало ли безумных странников по миру бродит.
