Ибрагим двинулся следом за нами, подобрав оружие лежавшее на песке, что-то бурча себе под нос. Я прислушался, он сквернословил, смешав всё и вся одну кучу.
«О аллах. Ну и тяжел же ты. Мои сомнения о твоей воинской службе каждый день, получают подтверждения, не служил ты никогда, а последний раз меч в руках держал, когда ножнами орехи колол. И то промахнулся раза три, что тебе удалось с бродягой, не удалось с воином. Надо поговорить с Ибрагимом, кто он и что он откуда идет. Но и так понятно, дезертир, сбежал от своих и прибирается к морю, домой хочет.»
Мы почти добрались до стоянки, когда Ибрагим шедший позади нас, остановился и окликнул меня, — Лекарь, а ты воевал?
Не оборачиваясь, продолжая полу вести полу тащить Юсуфа, ответил. — Да.
Он зашагал ускоряя шаг, что б догнать, поравнявшись, спросил, — А ты не был, лет так тридцать назад в сражении у Банияса?
— Ну, был, тебе, что с того? — И придержал язык, что б не выругаться, вместо помощи идет и языком молотит. Как не тяжел был обратный путь но все таки он закончился, мы дошли до стоянки. Я дотащил Юсуфа до навеса и уложив в тени, занялся поиском нужных трав в свое мешке.
Джабира! — Позвал я служанку, — Иди сюда, ты мне нужна, — Взял ступку и стал перетирать корешки. Ибрагим стоявший недалеко подал голос, — Это кто такая?
— Служанка госпожи! — И обратился к подошедшей женщине, — Как госпожа Латифа себя чувствует? Она спит или уже проснулась?
— Госпожа, спит, недавно она просыпалась, попить, я напоила её отваром. Она еще слаба, но чувствует себя уже лучше, чем после вашего разговора.
Я в удивлении поднял брови, — Женщина! Знай себя, ты кому выговариваешь? Не тебе меня учить за больными ходить. Иди прочь. — Я отправил её обратно. Разговор мне не понравился, ругань на пустом месте, я покачал головой. За время разговора с служанкой, Ибрагим присев у костра, раздул огонь. Костерок весело потрескивал, я подошел к нему поставил сбоку от пламени, на угли, котелок, что б подогреть воду. Потом вернулся к Юсуфу. Отобрал у него тряпку, которую он прижал к носу, потом заставил встать и умыться. Кряхтя и охая он стал умываться. Ибрагим подал голос. — Юсуф, перестаньте, не так уж и сильно я вас побил.
Юсуф что-то проворчал больше пробулькал, разбрызгивая капли воды.
— Простите, не понял? — Но вопрос остался без ответа, Юсуф взял чистую тряпку, осторожно промокнул влагу с лица, стараясь как можно меньше шевелить разбитый нос, который к этому времени опух и становился цветом как инжир, и вид принимал такой же.
