Тут они оба начинают смеяться.
— Так вот, врач ввел иглу, а твой папочка стал корчиться от боли и кричать: «Это какой-то кровавый монстр, а не насекомое!»
Мы смеемся. Мой отец, обычно очень спокойный, прекрасно контрастирующий с драматическим характером мамы, кажется, наслаждается тем, что оказался в центре внимания.
— Так как у тебя дела, Холли? — интересуется он. — Как криминальное дело?
— О, отлично. Все не так, как в отделе новостей.
— Кто этот детектив, к которому тебя прикрепили вести «Дневник»?
— Детектив Сэбин. В своих статьях я называю его Джеком. В честь кота. Он классный, правда меня он не очень любит.
— Мы договорились с владельцем газетного киоска неподалеку отсюда, чтобы он каждый день присылал нам газету. Но ты все равно рассказывай.
Я рассказываю им об ограблении, а затем, возвращаясь назад во времени, в красках описываю то, как мне удалось получить работу, и то, как я познакомилась с Робин. Я также в деталях описываю Джеймса и то, насколько он не любит меня. Родители уверяют, что со временем он привыкнет ко мне, но я не очень в это верю.
У нас в руках по второй порции джина с тоником. Мне нравится вот так проводить время с родителями. С ними очень легко. У меня великолепные родители. Их некоторая чудаковатость бесила меня, когда я была ребенком. Можно с уверенностью сказать, что, куда бы они ни пошли, их везде будет подстерегать какое-нибудь драматическое событие, и я уверена, что вы понимаете, — ребенку это не может нравиться. Когда я шла куда-нибудь с ними, то с болью замечала, что все пялятся на нас. Вечеринки и летние празднества, которые устраивали родители (особенно мама), тоже были немного странными. Будучи актрисой, мама всегда устраивала «церемонию открытия» под бурные аплодисменты гостей. Все это кажется противным, когда тебе десять лет, но сейчас это забавляет.
— Как идут репетиции пьесы? — спрашиваю я.
— Через несколько месяцев будет премьера в Национальном театре, — она хмурится, глядя на свой бокал. — Милдред, наш костюмер, отрезала себе кончик пальца мечом из финальной сцены.
— Бедная Милдред!
— Работа в театре небезопасна, дорогая, — живо замечает мама. — Я не уверена, что Милдред скоро оправится от пережитого.
На этих словах пекинес Морган начинает шевелиться. Он целеустремленно спрыгивает с дивана с таким видом, будто точно знает, куда ему нужно идти. Мама никогда не отправляется в путешествие без своей собачки. Морган пытается тесно познакомиться с ножкой стула. Я начинаю нервничать.
