— Адаптируйся, — говорит она и уходит за очередной порцией вещей.
Места много, заниматься есть где. Но этот зуд… Я вся распухла, нёбо, горло… Может, уехать этим же автобусом в Москву?
Таня втаскивает в комнату тяжеленный мешок.
— Материалы для занятий! Есть еще один. Все в комнату сложим, а вечерком рассортируем. Рулонная бумага, все как ты просила.
Чтобы не мозолить всем глаза, я сажусь на пол в углу пустой комнаты, где буду спать, и достаю книжку Евфросинии Керсновской «Сколько стоит человек». Второй том, про побег из лагеря. Страница 167. «Упрямством можно многого добиться: можно победить голод, усталость, страх… Повернувшись лицом к месяцу, я тяжело дышала, открывая рот, и единственной мыслью, оставшейся у меня в голове, была безмолвная молитва: «Хоть бы месяц еще немного не заходил»…»
Мне стало стыдно. Я закрыла книжку и вышла на крыльцо. Молодая женщина в декольтированном платье без рукавов улыбнулась мне. Нет ли у меня опыта работы со слепыми? Она учит их ориентироваться на местности. Хотелось бы узнать, как с ними заниматься искусством. Только лепкой? Или можно попробовать и рисование?
Я смотрела на нее во все глаза — неужели ей не холодно? Неужели ее не донимают проклятые насекомые?
Потом подошла уже знакомая мне Даша. Она работает с даунами и с детьми, которым пересаживают костный мозг. Это она мне рассказывала про кукольный спектакль, который устраивала с даунятами, про то, что им больше всего было жаль Бабу-ягу. Потому что ее никто не любит.
А вот и Коля — маленький, борода клинышком, ноги враскоряку. Тот самый Коля, что показывал мне свечи для детей, больных раком.
— Ручки у них слабые, а воск этот специальный, мягонький, приятно в руках держать, а еще они любят смотреть на пламя.
Коля привез на Валдай взрослую дочку, она очень любит рисовать.
Стало тепло на душе. В конце концов, переживу ночь с Керсновской, утром выпью кофе, ничего мне не сделается. Не сахарная.
Таня принесла мне что-то против аллергии.
— Комары тебя любят, — сказала она. — Выпей таблетку, станет полегче.
Ночью, замерзая на полу в спальнике (предлагали еще одно одеяло, сдуру отказалась), отбиваясь от комаров, я с фонариком, как в свое время в интернате, дочитывала второй том. «Много сотен верст исходила я, потеряв уже всякую надежду где-нибудь прижиться. Я видела феноменальную по своему плодородию землю со слоем чернозема в несколько аршин и людей, питающихся пареной крапивой, чуть сдобренной молоком. Я видела бескрайние степи, в которых пропадала неиспользованная трава, и худых коров, пасущихся на привязи возле огородов. Всему я искала объяснение…»
