Она прошла мимо меня, ее улыбка была скрыта чадрой. Я последовал за ней, стараясь, чтобы мои шаги были едва слышны. В пустом переулке, где она могла сказать мне «Салам», я отдал ей свои письма, тексты и рассказы. После этого я проводил ее в школу.
Позавтракав на базаре, я купил кое-какие безделушки для нее и пошел к синей мечети. Там я лег на землю и рассматривал магические мозаики, пока не уснул.
Когда муэдзин на мечети начал кричать «Hajje allai salat», я понял, что ее занятия закончились и что я снова ее увижу.
В пустом переулке я быстро вложил ей в руки подарки, после чего она продолжила путь домой.
Она отблагодарила меня тем, что показалась в окне. Она отбросила свои волосы назад и продемонстрировала мне сережки и бусы, которые я ей купил. Занавеска опустилась, нет, вот опять отодвинулась. Она быстро помахала мне и скрылась из виду. Я поспешил назад, чтобы успеть на автобус в Тегеран.
Так продолжалось четыре года. Я писал ей, я писал для нее, я писал целые стопки рассказов для нее — моего единственного читателя.
В моей стране произошла революция, и левое движение стремилось стать частью новой власти. Были захвачены казармы, похищено оружие, тысячи людей выходили на митинги, американские банки были сожжены, шах бежал, генералы последовали его примеру, агенты ЦРУ исчезли. Миллионы людей пришли в аэропорт, чтобы приветствовать духовного лидера аятоллу Хомейни. Для любви не оставалось места. Но я все также продолжал ездить в Исфахан.
Последний раз, когда я там был, школы были закрыты из-за забастовок. Чтобы ее увидеть, мне пришлось бы пойти к ней домой, но нельзя было просто так постучать в дверь дома только для того, чтобы увидеть дочь. Сделай я это, мне пришлось бы официально просить ее руки, а я еще был к этому не готов. Мне еще было далеко до супруга и зятя. Поэтому я вернулся в Тегеран.
Позднее, когда исламское духовенство наконец пришло к власти, а наше левое движение осталось не у дел, я вновь сел на ночной автобус. Я хорошо все взвесил. Теперь я был молодым взрослым мужчиной, а она из девочки превратилась в молодую женщину. Помимо этого, произошла исламская революция, встречаться с ней мимоходом на улице стало неприлично. Садовник, знавший о нашей тайне, отворил мне дверь и специально оставил ее приоткрытой. Он возвратился в сад. Там стояла женщина, ее лицо было скрыто под темной чадрой. Я узнал ее, но она показалась мне незнакомкой. Она действительно превратилась в молодую даму, и, похоже, стала женой другого. Она не улыбнулась мне и не побежала наверх. Ее лицо оставалось закрытым.
