Спартаковская война | страница 49

После смерти Спартака его войско отступило в относительном порядке и преследование со стороны римлян, видимо, из-за наступления темноты, возобновилось не сразу. По данным Аппиана, убитых рабов, оставшихся на поле боя, было столько, что точное число их никто не мог установить, тогда как римляне насчитали всего тысячу своих погибших солдат (Арр. Bell. Civ. I. 120). На цифре римских потерь стоит остановиться особо. Ей можно доверять, и она вполне соответствует напряженному кровопролитному сражению. Вспомним, что столько же легионеров Юлия Цезаря погибло в 45 г. до н. э. на юге Испании при Мунде, в самой жестокой и, может быть, опаснейшей из всех битв этого известного полководца [95]. Недаром после нее он сказал своим друзьям, что «часто сражался за победу, теперь же впервые сражался за жизнь» (Plut. Caes. 16). Что касается количества погибших в сражении у р. Сил ар воинов Спартака, то приведенная Титом Ливием цифра — 60 000 человек (Liv. Per. 97) — представляется непомерно завышенной. Считается, что в битвах с участием римской пехоты на поле боя погибало не более половины разбитой армии ^>[96]. Тот же Аппиан писал, что многие спартаковцы успели скрыться «в горах, куда они бежали после битвы. Красс двинулся на них. Разделившись на четыре части, они отбивались, пока не погибли все, за исключением шести тысяч», попавших в плен (Арр. Bell. Civ. I. 120). В этом можно видеть указание на то, что в заключительной фазе столкновения с Крассом участвовали четыре легиона восставших, продолжавших сражаться в правильном строю. Как и многие утверждения Аппиана, фраза «погибли все» в данном случае явно является гиперболой ^>[97]. О судьбе уцелевших повстанцев Орозий написал следующее: «…остальные, те, кто, ускользнув из той битвы, бродили [по Италии], в ходе многочисленных облав были уничтожены различными полководцами» (Oros. V. 24. 8).

Естественно, восставшие и вновь плененные рабы не могли рассчитывать на милость торжествующих победителей. Их ожидала мучительная смерть на крестах, установленных вдоль Аппиевой дороги, протянувшейся от Капуи, где началось восстание, до ворот столицы (рис. 43, 44). На основе несложных расчетов можно представить себе эту уходящую за горизонт цепочку крестов, отстоявших друг от друга на расстояние немногим более 30 м. С точки зрения римского менталитета, крайняя необходимость такой расправы была очевидна и не несла в себе ничего ужасного, ведь это были преступники, пытавшиеся нарушить привычный порядок вещей. Красс скорее мог пожалеть хищную мурену