Беседа затянулась допоздна. В заключение гость пожелал нам успехов в освоении летного мастерства, а мы ему — побед в воздушных боях с японцами.
— Вот это летчик, — восхищались курсанты. — Провел пятьдесят семь воздушных боев!
Долго еще вспоминали мы эту встречу и рассказы прославленного аса. И конечно же, нам еще больше хотелось летать. Но пока приходилось копаться на земле и лишь мечтать о полетах. А тут еще неожиданно поступил приказ законсервировать наши самолеты, поставить в ящики и приготовить к отправке по железной дороге.
Мы серьезно забеспокоились. Что с нами будет дальше? Одни утверждали, что самолеты отправят на фронт, а нас — в пехоту. Другие, возражая, доказывали, что этого не может быть: зачем на фронте учебные самолеты? Так или иначе, будущее наше скрывалось пока в тумане. С утра до вечера мы разбирали самолеты, запаковывали их в ящики и отправляли на погрузочную площадку.
Окончились бои на Халхин-Голе. Страна славила героев-победителей, в газетах появились портреты отличившихся танкистов, пехотинцев и летчиков. Была среди них и фотография аса, который недавно беседовал с нами. Им оказался известный летчик Грицевец. В боях с японскими самураями он заслужил вторую Золотую Звезду.
В один из дней подали железнодорожный эшелон, и мы погрузили на него свои самолеты. После этого комиссар построил эскадрилью и объявил, что школа перебазируется в другое место. А куда — об этом пока никто не должен знать, никаких разговоров о перебазировании с посторонними лицами не вести.
Мы вздохнули с облегчением. Куда — неважно, хоть на край света, лишь бы скорее начать летать.
Подали еще один эшелон. Работали день и ночь. К утру школа была на колесах. Мы разместились в теплушках и, не дожидаясь отправления, завалились спать, бодрствовали только часовые, выставленные на тормозных площадках.
Теперь никто не кричал нам «подъем», спали, сколько влезет. Вагон болтало из стороны в сторону, мы толкались друг о друга боками, но никого это не беспокоило. Крепок молодой сон, когда на душе спокойно.
Эшелоны шли на запад. Повидать бы родных хотя бы на вокзале! Но нам не разрешили отправлять даже письма, и мы старались не думать о доме.
Дорога повисла над прозрачными водами Байкала. Чистый, здоровый воздух врывается в открытые двери теплушек, ребята любуются просторами сибирского моря. А колеса все стучат и стучат, без устали мчит паровоз, гремят товарные вагоны. Вот и Байкал позади. Красноярск проезжали в светлое время. Из вагона виднелось небольшое поле аэроклубовского аэродрома. Полеты еще не начались. На стоянке идет предполетная подготовка. Там сейчас, наверное, и инструктор Тюриков, и техник Павлючков…
