– Солнышко, ты здесь? – негромко позвала она, глянув на еще один черный лаз в стене за диваном.
Вне себя от тревоги пастор Летт вернулась в первую каморку, поставила на место фанеру и стеллаж, торопливо разложила по полкам консервные банки и инструменты. Вышла из подвала, навесила цепь, закрыла замок и нервно зашагала по заднему двору. В окне второго этажа мелькнула тень. Бормоча себе под нос, пастор снова нащупала ключи, открыла тяжелую дверь, которая вела от заднего крыльца в буфетную. «Вот ты где!» – подумала она.
* * *
– О черт! – Молли подняла кастрюлю с горячими спагетти и скривилась от боли в руке.
Ее мучения увидел заглянувший на кухню муж:
– Дай помогу! Что с рукой?
Молли уселась на белый кухонный стул и прижала руку к бедру.
– Ты, что, пейджер потерял? – раздраженно спросила она. – После обеда я миллион сообщений тебе скинула.
– Нет, не потерял. Просто замотался с пациентами и процедурами, отключил его, а потом, наверное, забыл включить. – Коул поставил кастрюлю на плиту и опустился на колени перед Молли. – Прости, детка! – Он поцеловал ее забинтованную ладонь. – Я посмотрю руку, ладно?
Он размотал повязку.
– Как наши песики?
Молли и думать забыла про утренний побег Стелса и Триггера.
– Опять через забор перескочили, чуть позднее найду их. – Молли пожала плечами, откинулась на спинку стула и, глядя на темную макушку Коула, постепенно успокоилась. – День получился ужасный, – вздохнула она. – А если не ужасный, то страшный и непонятный. Читал сегодняшние газеты? Ну, про девочку, которая исчезла из парка?
Коул смерил жену обеспокоенным взглядом.
– Нет, сегодня утром не было времени. Я же и так на работу опоздал. – Явно встревоженный, Коул крутил в руках повязку. – А что с девочкой?
Молли рассказала об исчезновении Трейси.
– Сегодня я познакомилась с ее родителями и участвовала в поисках. Тогда руку и поранила.
– Ясно, – вздохнул Коул, разглядывая рану. – Пара стежков точно не помешает.
Молли вырвала руку:
– Не надо мне никаких стежков. Обойдусь! – Игл она боялась панически, причем не только когда речь шла о ней самой. – Помнишь, как Эрик разбил голову о разделочный стол и ты накладывал ему швы? При виде иглы я чуть сознания не лишилась!
Молли тогда ждала в коридоре и до сих пор не простила себе, что не поддержала сына. Слабостью она упивалась и целых два года после гибели Аманды.
– Милая, да ты на порез взгляни! Где тебя так угораздило?
Коул встал. Правая рука на поясе, левая ерошит волосы – знакомая нервная поза, от которой сердце Молли млело уже двадцать один год.
