Люсьен Мари удивленно замигала.
— Сила притяжения земли — это ты обо мне?
— Конечно.
— О небо, Давид, мне кажется, ты сделал мне роскошнейший комплимент!
— Так уж получилось…
Он повторил тихо, с изумлением:
— То, что важнее всего в жизни… Вот что ты такое, Люсьен Мари. Ну ладно… Когда мы с тобой обвенчаемся?
— Как только все сумеем оформить.
Он сжал ее плечо; она вскрикнула от боли.
— Что такое?
Только теперь он увидел, что игриво повязанный шарфик прикрывает повязку.
— Боже, что ты сделала?
Она рассказала о несчастном случае в своей аптеке.
— Поэтому я и смогла прилететь в Барселону. А то… ты знаешь, до моего отпуска еще целых полгода.
— Я и боюсь, и все же рад, — сказал Давид. — Больно тебе?
— Нет, ерунда. Только когда я вспоминаю о своем желании, профессиональная совесть грызет меня — и тогда рука начинает болеть.
Пальмы сухо шелестели, но солнце светило теплее, чем раньше, потому что наступил март. Свободные от работы жители Соласа стояли и сидели, как обычно, на утреннем солнышке перед гостиницей, около низкой каменной стены, отделяющей пляж от автострады перед отелями.
Здесь можно было узнать все новости, получить любую информацию.
Давид угостил нескольких стоявших рядом испанцев сигаретами и сообщил, что он и его жена ищут квартиру.
Сразу же несколько человек вызвалось сопровождать их в качестве гидов. Оказалось, что чуть ли не у всех у них есть тетушки, тещи или свекрови, жаждущие сдать свои комнаты квартирантам.
Давид объяснил, что им нужны не комнаты для туристов, а такое жилище, где они могли бы устроить себе настоящий дом.
Ну, тогда нужно спросить у эль вигилянте, он присматривает за всеми домами, сдающимися в наем.
Не дожидаясь, пока их попросят, мужчины сходили за эль вигилянте, ночным сторожем. Обитый железом посох, знак своего достоинства, он нес как скипетр. Его встречали с почтением все от мала до велика, начиная от уличных мальчишек и кончая именитыми горожанами. К почтению примешивалась еще и малая толика страха, потому что эль вигилянте был в своем роде всевидящим оком: не спал по ночам и следил, чтобы на улице все было мирно и благопристойно, чтобы не начался пожар, чтобы женатые мужчины не спутали случайно свою жену с чьей-нибудь чужой. Люди боялись языка эль вигилянте больше, чем его посоха. Последним он пользовался главным образом для того, чтобы дубасить в дверь, если кто-нибудь просил его разбудить к утреннему автобусу — в этом городе будильники не требовались. Пресвятая дева, грохот, производимый им, поднял бы на ноги целую пожарную команду и все машины скорой помощи в городе с более слабонервным населением.
