Серые пятна истории | страница 39

Каково же было его удивление, когда это оказался не один человек, а целых три старичка довольно благообразной наружности и напрочь лишённых даже минимальной экстравагантности.

— Здорово, мудаки! — старательно выговорил он подсказанное его русской женой Галой приветствие. — Как дела? Я ваш коллега по живописи Сальвадор Дали.

Старички переглянулись и ответили в один голос:

— А у вас советский паспорт есть?

— Какой паспорт?! Мой паспорт — мои работы!

— Я, кажется, знаю, кто это, — оживился один из старичков, — это сумасшедший, который сбежал из психушки. Его одолела мания величия.

Выглядеть сумасшедшим для Дали было вовсе никаким не позором, а наоборот частью имиджа.

— Я хотел бы поделиться своими замыслами и заглянуть на вашу творческую кухню!

— Кухню?! — ахнули снова старички. — У нас холодильник пустой, сами впроголодь живём…

— Я не обедать пришёл, — ухмыльнулся Дали. — Я сам могу кого угодно накормить в любом ресторане. Мне интересно проникнуть в ваши творческие планы…

Старички надолго задумались, и один из них изрёк:

— Он шпион иностранный — планы выведывает…

— И жрать почему-то не просит, а даже предлагает угостить, — прибавил второй. — Так нормальный советский человек никогда не поступит!

— А ещё мудаками обзывается, — злорадно припомнил третий. — Как есть шпион… Звоним милицию! Вязать надо охальника и в обезьяннике держать до выяснения подноготной…

Если бы Дали вовремя не улизнул, то неизвестно, как сложилась бы его дальнейшая судьба. Ведь в лапы правоохранительных органов только попади, мало тебе не покажется.

Но с тех пор о Кукрыниксах он больше не вспоминал, никому не ставил их в пример, и вообще перестал быть поклонником соцреализма. Правда, и не забывал, что сюрреализм, даже в самых экстремальных своих проявлениях, всего лишь облегчённый его вариант…

Однажды в СССР приехал индийский писатель Рабиндранат Тагор. Неизвестно, что он хотел, может, пробить издание очередной книги в самой читающей стране, может, просто подхарчиться, ведь в Индии, по всеобщему мнению, народу уйма, и жратвы на всех не хватает.

Стали в Центральном комитете партии раздумывать, как принять классика.

Чем потчевать, какие развлечения он предпочитает, нравятся ли ему русские девушки или своих чернявых подавай.

Для начала решили подпускать к нему только тех, кто без запинки его имя сумеет выговорить. Но таковых оказалось совсем немного, поэтому вокруг несчастного Рабиндраната образовалась некоторая пустота. Параллельно выяснилось, что при всей его плодовитости, книг его почти никто не читал и, более того, никто не помнит даже их названий. Однако это не мешало считать его писателем прогрессивным и большим другом советского народа. А к друзьям и отношение соответствующее.