Серые пятна истории | страница 31
Но поэты, по определению, живут в каком-то ином мире, совсем непохожем на существующий. И этот несуществующий мир вступал в свои права сразу же после определённой порции спиртных напитков.
Например, Александр Блок каждый раз принимался упорно искать какую-то таинственную незнакомку, бросался к каждой входящей паре, отталкивал кавалера и тяжёлым взглядом рассматривал лицо его партнёрши. Потом с криком «Опять не она!» бросался к следующей паре, и официантам стоило большого труда уговорить обиженного кавалера не бить нахалу морду.
Иногда это удавалось, а иногда и нет.
Северянин же взял себе другую манеру издеваться над окружающими. Какое-то время он вёл себя пристойно, пил и закусывал, как прочие посетители заведения, потом что-то перемыкало у него в голове, и он начинал громогласно требовать ананасы в шампанском, фиалковый фиал, мороженое из сирени и прочие малосъедобные или вообще несъедобные вещи. При этом грозил, что если не подадут заказанное, то не заплатит за уже съеденное и выпитое. Без битья морды здесь тоже редко обходилось.
После революции ситуация переменилась. Ассортимент в ресторанах стал совсем другим. Осетрину подавали исключительно несвежую. Шампанское завозили такое, что если в него положить ананас, то он с противным шипом растворялся, и получившуюся смесь можно было принимать только как слабительное. Вместо рябчиков приносили отловленных на помойках голубей, а парная телятина очень напоминала порубленную вместе с будкой собачатину.
Подобная ситуация, естественно, наших утончённых эстетов не удовлетворяла. Блок, как человек прагматичный, решил податься в революцию, случайно подглядев, что пищевой рацион главного революционного поэта Маяковского нисколько не пострадал после всех продуктовых коллизий. Он даже написал поэму, в которую не удалось воткнуть имя вождя мирового пролетариата, зато легко почему-то вписался Иисус Христос. Впрочем, этого почти никто не заметил, за исключением старорежимных критиков. Но разве победивший пролетариат станет прислушиваться к этим огрызкам самодержавия?
Игорь Северянин поступил иначе. Вписываться в революцию не захотел, пророчески рассудив, что ананасы и пролетариат вещи несовместимые, посему лучше отбыть на родину ананасов, то есть в Эстонию. Там с продуктами нет такого напряга, к тому же в поэзии появлялась теперь новая для него тема — ностальгия по покинутой Родине.
В конце концов, каждый из поэтов закончил одинаково плохо — умер. Трудно сказать, добились ли они в итоге своих идей-фикс — отыскал ли Блок таинственную незнакомку и удовлетворил ли свои гурманские изыски Игорь Северянин. Об этом история стыдливо умалчивает. Один вывод из всего сказанного можно сделать с полной уверенностью: не выпендривайся, и к тебе потянутся люди. Даже если ты эстетствующий поэт.
