Смотришь на все эти картины, эскизы, гравюры, рисунки и кажется, что они ведут по историческим местам, живописно, правдиво и наглядно рассказывают были горы Магнитной с давних дней до нашего времени.
Вот прошлое: горы, покрытые снегом, черными пятнами выделяются ямы рудных разработок; люди в старомодных кафтанах лопатами выгребают куски железной руды, кладут ее на носилки, засыпают ею плетеные сани. Длинной вереницей уходит вдаль обоз с рудой — ее везут за сто верст, на Белорецкий завод купца и промышленника Пашкова.
Да вот и он — горнопромышленник Пашков — самодовольный и хищный, жестокий и хитрый. Он стоит на крыльце в окружении компаньонов и провожает взглядом обоз с рудой; вдали виднеются контуры старого уральского завода.
Старозаветный уральский горнопромышленник против обновления техники доменного дела, ему ни к чему печи, работающие на коксе. Достаточно жадными руками выгребать с горы Магнитной богатую железом руду и выплавлять чугунные чушки, а весной, в половодье, сплавлять их на баржах по многочисленным мелким уральским рекам в Центральную Россию. Алчным взглядом провожает он обоз с рудой горы Магнитной. Идут и идут обозы, и рядом плетутся понурые, уставшие возчики, прошагавшие всю многоверстную дорогу через горные перевалы Белорецкого тракта.
Вот первый полотняный город у подошвы горы Магнитной — жилище строителей и зачинателей Магнитки. Март 1929 года; тучи нависли над вершиной горы, и резкий ветер треплет брезентовый полог палаток; группа строителей, наклонив головы, решительно шагает навстречу ветру, зажав в руках топоры, ломы, кирки и лопаты; они спускаются вниз, идут туда, где среди необозримой приуральской степи виднеются первые леса стройки.
Итак, если итти от полотна к полотну, от рисунка к рисунку, то кажется, что читаешь увлекательную повесть о делах и людях Магнитогорска, создавших по воле большевистской партии новый город и величайший комбинат, широко раскинувшийся на границе Европы и Азии, как мощная крепость индустриализации.
Январская ночь 1932 года! Забудем ли мы ее когда-нибудь! Изгладятся ли из памяти эти волнующие минуты пуска первой доменной печи? Когда смотришь на картину «Первый чугун», то хочется прильнуть к полотну и найти, разыскать себя в этой ликующей толпе, озаренной светом первого магнитогорского чугуна. Люди целуются, обнимают друг друга, пожимают руки, гордость светится в их глазах, и радость чувствуется в каждом порывистом движении. Только там, где-то в затемненной стороне, стоит особняком группа людей и среди них толстый приземистый человек с трубкой в зубах — американский «консультант» мистер Хейвен — представитель фирмы Мак-Ки. Он сделал все, что в его силах, чтобы доменная печь не была задута, чтобы не было чугуна, не было радости. Он возражал, писал меморандумы, снимал с себя ответственность. Через несколько минут мистер Хейвен подойдет к людям, церемонно обнажит голову и поклонится:
