84. Итак, почти на все это впервые дерзнули на Керкире: все, что могло быть совершено обозленными в отмщенье тем, кто правил наглостью, а не умеренностью; все, что можно было выдумать неправого, чтобы избыть привычную бедность в страстной жажде чужого добра; все, что можно было учинить не из мести за неравенство, но из-за необузданности страстей нападая и на равных с ожесточением и беспощадностью. В эту пору вся государственная жизнь была потрясена. Человеческая природа, привычная преступать законы, одолела их и с наслаждением явила себя, не сдерживая страсти, попирая право, враждуя с имеющими превосходство: иначе люди не ставили бы мести выше благочестия, корысти выше справедливости, иначе зависть не имела бы гибельного действия. Люди требуют, чтобы общие законы были для таких случаев, когда при неудаче у каждого есть надежда хотя бы на собственное спасение, но чтобы их не было раз и навсегда, когда вершится месть, ибо ведь они могут понадобиться людям в беде.188
85. Итак, керкиряне в своем городе первые проявили такую разнузданность страстей. Евримедонт с афинянами отплыл обратно. Но потом керкирские изгнанники — их спаслось до пятисот человек — захватили укрепления на материке и все керкирские владения за проливом; оттуда они грабили жителей острова и причиняли большой вред: в городе настал жестокий голод. Отправили они также посольство и в Лакедемон и в Коринф с просьбою водворить их снова на родине. Не добившись тут успеха, изгнанники впоследствии снарядили суда с наемниками и переправились на остров, всех их было около шестисот человек; суда они сожгли, чтоб не было другой надежды, кроме как на завоевание острова, а сами взошли на гору Истону, возвели там укрепление и стали, господствуя над полями, причинять жестокий вред городу.
86. В конце того же лета афиняне отправили двадцать кораблей в Сицилию189 со стратегами Лахетом, сыном Меланона, и Хареадом, сыном Евфилета. Дело в том, что сиракузяне и леонтинцы начали между собою войну. Союзниками сиракузян были, за исключением Камарины, все дорийские города, которые в самом начале войны причислены были к союзу с лакедемонянами, хотя участия в войне еще не принимали; на стороне леонтинцев были халкидские города и Камарина. В Италии локры примкнули к сиракузянам, а регияне, в силу родства, к леонтинцам. И вот леонтинцы и союзники их отправили посольство в Афины; в память давнего союза и ионийского своего происхождения они убеждали афинян послать им корабли, так как сиракузяне теснят их с суши и с моря. И афиняне послали корабли под предлогом племенного родства, а на самом деле желая пресечь вывоз хлеба из Сицилии в Пелопоннес и попробовать, нельзя ли потом будет подчинить себе и Сицилию. Утвердившись в италийском Регии, они повели войну вместе с союзниками. Лето кончилось.
