В этот раз все получилось не так быстро, и графики базальной температуры, а также тесты на овуляцию представляли для медиков больший интерес. Беременность протекала не так беззаботно, сперва мучили токсикоз и такая апатия, что у Людмилы не оставалось сил заниматься сбором данных и их анализом, затем матка пришла в тонус и нависла угроза выкидыша, и скрепя сердце приходилось принимать выписанные частным врачом таблетки, чтобы не загреметь в стационар на сохранение.
Данилка тогда как раз проходил «кризис двухлеток», что тоже не способствовало безмятежности.
Именно тогда Юра начал чувствовать себя виноватым, так как, приходя вечером домой и совершенно искренне подхватив на руки и пощекотав носом старшего ребенка, уже через силу, из чувства долга, шел в гостиную к жене и, улыбаясь как настоящий правильный папа, неловко становился на колени (штанина задиралась, демонстрируя худую волосатую ногу в черном носке) и, приложив ухо, приободряюще глядя на замершего в нерешительности сына, говорил: «Ну, что там наш пузик?»
Иногда пузик отвечал невразумительными шевелениями, и все заговорщицки улыбались и вздыхали от умиления.
Когда до родов оставались считаные дни, Юра подружился с Дианой.
Людмилу перекосило от одного ее имени.
Это была незамужняя девка двадцати двух лет родом из Николаева, работающая у них менеджером по логистике. Когда ее брали на работу, Людмила уже сидела в декрете и видела ее лишь пару раз мельком, когда заходила в гости в офис. Диана была слегка готичной, казалось бы, совсем не в Юрином вкусе. Бледная, с прямыми черными волосами, с миловидным чистым лицом почти без косметики, немного склонная к полноте, с большой грудью.
По словам Юры, все шесть лет знакомства с Дианой их сперва связывали исключительно приятельские отношения. То есть, сокрушенно улыбаясь, признался он, «определенная симпатия возникла еще давно». Он подвозил ее после работы, они разговорились, успев в заторе на бульваре Шевченко выявить немало общих интересов и взглядов на жизнь. Потом вместе мотались по городу в поисках подарков для важного офисного дня рождения. Диана заходила к нему в кабинет просто поболтать, и Юра всегда был рад ее видеть и именно ей, а не родителям, не кумовьям, отправил первую эсэмэску из родзала: «Ура! Мы родились — вес 3600, 51 см».
И пока жена с новорожденным лежала в комфортабельной палате частной клиники, единственной на Украине имевшей в то время лицензию на роды, он продолжал сближаться с Дианой, проговорившись в порыве смешанных чувств, что не все так сказочно в его жизни, не в бантиках, шариках и бирюлечках, как может показаться со стороны. И, пригубив немного молодого испанского вина в ресторанчике, куда сам пригласил ее зайти после работы, признался, что в «первый раз все было как-то не так» и что спустя месяц, полный ночных тревог, вымазанного зеленкой пупочка, срыгиваний, неустановившегося режима, острой ревнивой скуки старшего сына «парадоксальным образом чувствует себя одиноким».
