Людмила, тем временем смакуя, предвкушая и растягивая каждый день вновь расцветшего в ее семье младенчества, совсем не обращала внимания на поздние возвращения мужа с работы и некоторые трудности, начавшиеся у него в бизнесе. Решать эти трудности приходилось овертайм, и, загруженная динамической гимнастикой, детским плаванием, а также эйдейтикой, логикой и здоровым питанием, была даже счастлива, что не нужно тратить время на ужин для мужа и ночью, отправив всех спать, совершать торопливое сонное совокупление, необходимое для сохранения гармонии в семье. Данная процедура происходила в среднем раз в две недели, так как к моменту отхода детей ко сну Людмила просто валилась с ног от усталости, да и Юра тоже. А утром было жаль будить друг друга, и вообще все были какие-то разболтанные, сонные и уставшие.
С Дианой они просто ездили на ланчи. У нее был свой мужчина. Они то сходились, то расходились, и Юра искренне радовался, когда что-то у них складывалось хорошо и Диана потом привозила кучи солнечных фотографий с таиландскими тростниковыми хижинами, пронзительно-голубой водой и пальмами, или с Эйфелевой башней, или с прозаическими верблюдами и пирамидами — и, конечно, с ними обоими на фоне всех этих красот. От этой радости Юре становилось уютно и спокойно, ведь, если бы степень его дружбы с Дианой склонилась в опасную для семьи сторону половой симпатии, он испытывал бы какие-то иные чувства. В то же время, когда Диана ссорилась со своим мужчиной, Юра сидел с ней до полуночи, обнимал, прижимал к себе, теребил за руку и твердил: «Не расстраивайся, котик, все будет хорошо, вот увидишь». И когда она решительной походкой, громко стуча каблуками, заходила к нему в кабинет, с размаху плюхалась в кресло и, положив ногу на ногу и прикрыв лицо рукой, красноречиво шмыгала носом, Юра бросал все дела и терпеливо, как настоящий отец, утешал ее, а потом они ехали на ланч.
Так все шло довольно долго. В офисе народ настолько привык к их тесной дружбе, что редкие появления прежней хозяйки вызывали даже определенную враждебность, ведь Дианка, что бы там ни говорили, была их, своя, а Людмила, высокая, широкая в плечах, с египетским лицом и резким голосом — опасным чужаком. С ней говорили мало и подчеркнуто вежливо, как с представителем налоговой инспекции или с новым завучем по воспитательной работе.
Дома Юра особо и не скрывал ничего про Диану. И именно по следам ее путешествий получилось потом их собственное — с детьми. Возможно, ряд туристических фирм в Киеве до сих пор помнят, как это путешествие созревало и готовилось. Людмила любила говорить, что она «неудобный клиент», и доводила аккуратных девушек-секретарей, менеджеров и прочий персонал до состояния тихой истерики. Хотя всего лишь просто умела (и не ленилась) пользоваться своими правами. При выборе гостиницы ее интересовали такие мелочи, как габариты и технические характеристики детской кроватки в номере, количество детских стульчиков в ресторане и стопроцентная гарантия некурящей зоны на всей территории отеля, система очистки воды в бассейне и — подумать только! — наличие детских автокресел во время трансфера из аэропорта. Благодаря этому, кстати, без всякой лишней оплаты они добирались в отель на такси, а не на автобусе вместе со всеми, и доехали в полтора раза быстрее. Вещей в отпуск взяли немерено. Даже детскую воду везли свою, не говоря уже об охлажденной телячьей вырезке, которую, по идее, должны были конфисковать у них на границе. Но Людмила любила рисковать. Таким образом, местные повара — после нескольких очень шумных конфликтов с гостиничным менеджментом — готовили детям отдельную еду из тех продуктов, что приехали из Киева, так как, осмотрев кухню, Людмила пришла к выводу, что видимая стерильность может быть обманчива, кто их знает, этих арабов, и их детской кухне не доверяла.
