— Почему? — с прищуром повернулся ко мне Ванн.
— Да потому что тропа — овечья. Неужели, не видно? Или вы копыт от человеческих следов не отличаете? Они туда на водопой всем скопом…
— Я внял. А нам она, значит, не подойдет?
— До пастбища прогуляться? — вот же где проверка для «порывов души». Мужчина, вздохнув, насупился. — А-а. Я поняла. Вы — голодный?
— Я могу потерпеть.
— Ну, так, терпите. Мили три пройдем, и я еду сама навещаю.
— Агата, что вы под этим словом подразумеваете?
— Магию. Правда, в данном случае — без изысков. Умею яблоки, помидоры, огурцы и… блины. Так что с голода не загнемся. А сейчас, перед тем, как выходить на простор, мне надо кое-куда отлучиться.
— А под этими словами?
— Сходить по важной оказии. Я недалеко, но вас буду видеть. Так что…
— Агата, конечно, идите, — и столько возвышенности в тоне и в голосе, что удержаться от искушения невозможно:
— О, благодарю вас… Л-ловите! Правда, яблоки у меня всегда кислые получаются. Не знаю, почему…
Нечисть в Ладмении, вся сплошь изученная, квалифицированная и учтенная, отличается от береднянской, как ленивый пес от дикого голодного волка. И единственные существа, на которых реагирует «остро» — пронырливые прокуратские кадеты. К этой категории можно также отнести студентов и юных магических самоучек. Вот на них у нашей ладменской нечисти крайняя аллергия. Ведь сколько учебных трактатов с практической частью написано? Сколько корявых заклятий испытано? Впору вконец мутировать или, собрав пожитки, добровольно махнуть в сторону Склочных болот. Да так бы, наверное, и было (по крайней мере, в радиусе миль сорока вокруг Куполграда), если б не… нечисть в Ладмении еще и ленивая…
Тук-тук-тук по скользкому трухлявому стволу поваленного невдалеке дуба. Тук-тук…
— О, доброго дня, — в пустом нутре дерева громко вздохнули. — Доброго дня, говорю. Вылазь, разговор есть, — сущность вновь подала признаки жизни, отозвавшись в моей «глухой» голове тихим шебуршанием. Ну что ж, придется по-другому. — Прокурат. Девятая комтурия. Покинуть нору, — и вспыхнувшую «печать» прямо к стволу — внутренней стороной правой ладони.
И дело сразу пошло на «сближение» — шушель, растолстевшим ежиком из мха, выкатился наружу и вперил в меня свои маленькие круглые глазки:
— Мы тихо сидим, — оповестил с придыханием. — Мы тихо.
— К тебе лично претензий нет. Вопрос есть, — и скрестила на груди руки. Создание пару раз моргнуло и вновь уточнило:
— Мы всегда тихо.
