— Кадет Вешковская! Долго вы будете отлынивать от состязания?!
Прищуренный взгляд вечно смеющихся, гранитно-серых глаз. А русые волосы треплются на ветру. Тренировочный меч в руке, облаченной в обрезанную до пальцев перчатку, выписал в воздухе руну. О-о, значение ее я знала прекрасно: «защита».
— Кадет Подугор, вы — хвастун! И-и…
— Агата, хватит тянуть время. Или сразу сдавайся.
— Ну, уж — нет! — и сделала первый рывок.
Хотя, он всегда дрался лучше. Зато «личины» мои выходили куда эффективней. Я даже умудрилась однажды, накинув «облик» Ксю, сдать за нее экзамен. Правда, проходил он не в нашем родном корпусе, защищенном от «кадетских финтов», а на университетской кафедре педагога. Но, зато педагогом тем был алант.
— Бей и сразу корпус — в защиту!.. Бей!.. Бей! Закрывайся!
— Ого!
Ник, отпрыгнув, позволил себе смешок:
— Ха-х! А ты быстро учишься. Так я, пожалуй, проспорю.
— Ах, сударь, — сдула я наглую прядь со лба. — На то уповаю, — и снова ринулась в бой.
— Ну, уж — нет! — лязг металла об металл. И мой меч боком — в траву. Я лишь взглядом его проводила:
— Это — как?
— «Вертушка». Мой личный прием. Закручиваешь своим мечом меч противника и ребром выбиваешь, — и, воткнув в землю свой, подошел вплотную ко мне. — Я тебя потом научу… Ну что, кадет Вешковская?
— Что, кадет Подугор? — снова эта наглая прядь на глаза. Все из-за нее, но… подумаешь.
— Я так думаю, — пальцами мои волосы за ухо. — Раз прием мой был неожиданным, то и счет наш… «ничья».
— А это значит?
— Мы все равно с тобою целуемся.
— Решение мудрое. Совершенно согласна, — сама запустила я пальцы в русые волосы Ника. И притянула к себе.
— Агата, — обхватил он меня руками.
— Ага?
— Закрой глаза.
— Нет. Я хочу видеть твои… — и больше нет ничего в этом мире… Ничего в этом мире… Ничего…
— «Что же ты наделал, Ник?.. Что же ты сотворил?»
— «Что?.. Ага-та?..Агата!»
— О-ой! — отдернув пальцы от прутьев ограды, уставилась я в пустое поле за ней. — Это… как? Это… всё этот город! — и развернувшись, понеслась по улице прочь…
Как такое вообще удалось? Перекрыв все мысленные и внешние с ним контакты через семь лет «тишины» услышать запретный голос? Как такое случилось?!.. Вот же скобан, рыцарь Вешковская! Скобан!
— Мама!
Родительница моя на всех парусах выскочила из спальни:
— Доча, что?!
— Мама… мама, ты что, ревела?
Та скосила в сторону предательски красные очи:
— Ну, немножко. Я думала, ты меня… уважать перестала. После…
— После чего? — уставилась я на нее. — А-а! Вот же глупости. Прекрати. Я тебя уважаю любую. Даже раскалашенную
