— Вот и всё… Ты тут же, никому не сказав, «махнула» в свою Бередню и… его не простила. Ни тогда, ни до сих пор.
— Нет, — сказала и отвернулась к окну.
— А ее?
— Ксению?.. Ты знаешь, я потом много думала, когда схлынуло первое потрясение. Она ведь его не любила. Да и Ник ее тоже. Я бы такое заметила. Но, он всегда ей нравился. И она даже проявляла поначалу кокетство. Чисто по-женски. Но, в открытую конкуренцию не вступала.
— Как это, «чисто по-женски»?
— Как? Я так до сих пор не умею. Слушала его с открытым ртом, а потом, при случае, цитировала. Смеялась над каждой, даже дурацкой, шуткой.
— А как на все это смотрела ты?
— Я?.. Я была уверена: Ник — умный, и ему все эти игры не интересны. К тому ж, мы с ним еще в шестнадцать лет решили, — и громко хмыкнула — быть всегда вместе.
— И это я помню, — буркнула мама, сметая с коленей несуществующий сор. — И это я тоже помню, доча… Как он пришел тогда в наш дом, весь алеющий от смущения, и попросил у отца твоей руки.
— Ага…
— Он ведь тогда тоже дал свою клятву всегда тебя защищать. И любить. Это в шестнадцать-то лет.
— Почти младенческий бред, — в тон ее меланхолии закончила я.
— А ему, видимо, было важно.
— Что именно?
— Чувствовать себя рыцарем. И не прокуратским. Прошу тебя, не кривись. Ты знаешь, о чем я. Рыцарем, охраняющим свою Даму сердца.
— Мама, и куда тебя несет-то? В какие запредельные дали? — качнулась я к ней и вперилась взглядом. — К чему сейчас это? Да, он меня защищал. Даже тогда, когда не нуждалась, но…
— Но тебе этого и вовсе было не надо.
— Уф-ф… — ну и разговорчик у нас, тысь моя майка… — Может, закончим?
— Я обещала сказать, откуда все знаю.
— Ну и? — закончить пока не получится.
— От него самого… А как ты хотела? Хотя, ты в тот момент, что хотела то и делала.
— Ага. А еще немного, и выяснится, что я сама Ника в постель к Ксюхе пихнула. И моанитовыми наручниками к спинке зафиксирова…
— Агата, не ёрничай!
— Мама, рассказывай давай.
— Он появился у нас в том домике под Тайрилем сразу, как ты исчезла. Думал — ты с нами. А потом уже вернулся наутро и все нам с отцом рассказал. И про перстень и про Ксению и про то, как он…
— А вот «про то, как он» мне слушать совсем не хочется. Потому что поздно об этом слушать. И… раньше надо было рассказывать мне, а не… Мама, он — предатель. Он — самый главный. Любить одну, а в постели прыгать с другой. Да и она, и друзья все эти «верные». Соучастники — молчуны. Я ни одного из них ни видеть ни слышать не желаю. И давай на этом закончим.
