— Что теперь будет со мной, мистер Холмс? — спросил он. — Это просто ужасно!
— Я постараюсь доказать, что вы действовали неумышленно. До свидания, мистер Халберт!
Мы вышли.
— Боюсь, Холмс, — сказал я, — что рассуждать логически, в вашем понимании, мне не под силу. Хоть убейте, не могу понять, при чем тут проспект.
— Видите ли… — начал Холмс. Но ему помешали.
— Еще раз здравствуйте, мистер Ватсон! — раздался уже где-то слышанный мною голос. Я обернулся и увидел… Уильяма Фитчета, того самого, который звонил мне утром!
— Прошу меня простить, — продолжал Фитчет, не обращая внимания на Холмса, — я, кажется, дал вам не тот номер дома. Память, знаете ли…
Я взглянул на Холмса и заметил, что он напрягся.
Несомненно, мой друг уже понял, кто стоит перед нами.
— Так вы на меня не в обиде, мистер Ватсон? — Фитчет широко улыбнулся. — Кстати, вы курите? — Он протянул мне ярко разукрашенную пачку, и я машинально взял сигарету. Фитчет улыбнулся еще шире и вынул зажигалку.
И тут Холмс, до этого стоявший неподвижно, взорвался ударом, опрокинувшим Фитчета на тротуар. Затем нагнулся и поднял «зажигалку».
— Вот этими штучками преступники закладывают в голову исполнителей программу, не повиноваться которой человек не в состоянии.
Холмс поднял Фитчета и встряхнул его.
— Кто вы, мистер? — изумленно спросил тот, держась за челюсть. — Что все это означает?
— Вот видите, Ватсон, — сказал Холмс, — опять то же самое. Очевидно, программа автоматически стирается из памяти, когда исполнитель выполняет задание или когда его проваливает. Однако нам придется отпустить этого господина. Опасности он теперь не представляет, а о тех, кто превратил его в послушное орудие, не может рассказать ничего. Они пока неуловимы. Но, думаю, ненадолго. — Холмс задумался. — Слушайте, Ватсон! Мне сейчас предстоит еще кое-что сделать. Не возражаете, если мы расстанемся до завтра?
Делать было нечего, и я отправился в Гайд-Парк.
Здесь, на этом островке природы, чудом сохранившемся среди гигантских сооружений из керамики, стекла и полимеров, время летело незаметно. Уходить отсюда не хотелось — особенно сейчас, в преддверии осени, которая скоро заставит поблекнуть это зеленое великолепие. Однако не все, как я, пришли в парк подышать свежим воздухом. Многие, собравшись в кружки, слушали самодеятельных ораторов, наперебой предлагавших свои рецепты всеобщего процветания. Как это напоминало Лондон моей эпохи!
Я как раз проходил мимо одной такой группы, когда в ней разгорелся спор. В мгновение ока противники ожесточились, и началась потасовка. «Вот тебе и XXII век!» — успел подумать я перед тем, как меня сбили с ног…
